Из развода с любовью
Шрифт:
Я отвела руку, сжимающую скальп Гобры в стороны, в надежде, что увеличившееся между нами расстояние охладит пыл слетевшей с катушек Катеньки. Но не тут-то было - изловчившись как заправский баран, она боднула меня в грудь. И тем самым добилась своего - я рухнула на пол, увлекая за собой и идиотку.
Осколки впились мне в ладони, и судя по тому, как подвывала Катя, она тоже сейчас походила на кактус. Было больно. Громко. И темно. Почему-то я зажмурилась и била вслепую, не сильно понимая, куда придётся удар.
Вдруг
От боли в руках меня отвлекал недовольный шёпот Кати. Что-то про крохотную комнату, духоту, твёрдую скамейку и бессмысленное ожидание. С последним я была не согласна. Если бы одно чешуйчатокрылое создание не упрямилось и оплатило порчу имущества, мы бы уже давно оказались на свободе. Но Катя не признавала своей вины, я же, когда охранники стали допрашивать меня, сделала вид, что никогда не видела никаких стеклянных манекенов, не трогала, не падала, а на видео вообще мой двойник.
Версия звучала настолько безумной, что могла сработать. Не сработала. Меня усадили на скамейку рядом с брызжущей ядом Гоброй до выяснения обстоятельств и да, лавка была до того неудобной, что уже через десять минут у меня онемел зад.
– Я торчу тут из-за тебя, - прошелестел недовольный голос, - это ты все начала!
– Так будь мудрее и закончи, - парировала я, - оплати разбитый манекен, и нас отпустят.
– Я не хочу платить двести тысяч за это уродство. Тем более, что не я на него падала!
– Ты не хочешь, а я не могу. Тем более, я не сама на него упала, мне кое-кто помог.
Голос замолк, но сразу после этого послышалось недовольнее сопение. Да и пусть. Пускай издаёт любые звуки, но только пореже открывает рот. Если закрыть глаза и не вслушиваться в брызжущий ядом голосок, то можно убедить себя, что все это сон. Очень реалистичный, потому что у меня болели руки и саднила кожа на лице, отдельное спасибо змеиному маникюру.
Напрашивался старый анекдот: даже если тебя съели, не сдавайся, всегда есть минимум два выхода. Я выпрямилась и огляделась, чтобы найти, где мой выход, хотя бы один.
В комнате темно. Единственные блики света загорались на мониторах, поделённых на равные фрагменты. В каждом - видео из торгового центра. Шесть квадратов по горизонтали, столько же по вертикали, итого тридцать шесть бессмысленных фильмов, в которых что-то покупают, едят, теряют и все время куда-то идут. Я постаралась сосредоточиться на происходящем на экране, но через короткое время меня затошнило от мельтешения.
– Скажите, как долго мы будем тут сидеть? У меня вообще-то дела!
– удивительно, как я раньше не замечала, до чего противный у Кати голос. Скрипел как ржавые несмазанные петли.
И поди ты, деловая. Я посмотрела на телефон, отмечая, что
– Как только вы возместите ущерб, - в сотый раз ответил охранник номер Один. Про себя я звала его «усатый» из-за роскошных казачьих усов на круглом мясистом лице. Охранник номер Два под кодовым названием «шнурок» согласно кивнул.
– Я могу сделать один звонок, и вы заговорите совсем в другом тоне, - процедила Катя.
Кажется, ей никто не поверил. Мы торчали в комнате охраны уже час и за это время к нам не явился ни омон, ни спецназ, ни пожарные, и даже боевой отряд пиратов в аквалангах прошёл мимо этой богадельни. Единственный человек, с кем поговорила Гобра - подчиненная Сашенька, которая должна прикрыть Катино отсутствие на работе. Такая себе команда спасателей.
– Вы тоже будете кому-нибудь звонить?
– устало спросил меня усатый.
– Я бы и рада, только некому.
– Она выгнала мужа, - вклинилась Гобра, тем самым полностью оправдывая свою кличку. Что ни слово - новая порция яда.
– Я буду вынужден оформить протокол и передать штраф нашим юристам, чтобы они взыскали с вас деньги в судебном порядке.
– Делайте, - равнодушно кивнула я, - это же ваша работа, так что я не против.
показалось, что усатый на секунду смутился. Он развернулся к нам спиной и принялся что-то печатать, пока второй охранник сосредоточенно следил за монитором. Я постаралась сконцентрироваться на одной из картинок, той что была по середине, но скоро устала и закрыла глаза.
Как глупо все вышло. Саднящие от порезов ладони, задетое самолюбие, потраченное зря время, штраф. Все это я огребла, потому что не смогла вовремя закрыть рот и сдержаться. Попытавшись найти плюсы в сложившейся ситуации, вспомнила только один.
Было весело.
Ужас происходящего постепенно доходил до меня и я стала мысленно считать потери, начав с самого важного: самолюбие. Главное, чтобы никто, чтобы ни одна ляля не узнала, что это я выдрала волосы бывшей начальнице, не поделив шубу из, стыдно сказать, невинно убиенного леопарда плюшевых пород. Скрывать до последнего, в худшем случае ссылаться на близняшку как в индийском сериале. Драка в торговом центре настолько не походила на меня, что могли поверить.
Вдруг скрипнула дверь и в комнате раздался спокойный, безжизненный голос, от которого у меня по спине побежали мурашки:
– Добрый день, с кем я могу поговорить, чтобы уладить произошедшее?
Разумеется, говоривший картавил. И, изучив повадки Игнатова, я могла отметить еще кое-что: он был очень… невероятно… до неприличия зол…
Справа от меня послышалось шуршание пакетов, будто-то кто-то всерьёз планировал скрыть лицо за логотипом парфюмерии или нижнего белья. И поняв тщетность этих попыток, Катя пискнула: