Из Ро?ссии с любовью
Шрифт:
А посмотреть было на что. Мы все что-то прижимали к груди. Авелин ¬— корзинку с котёнком, Гильом, Инес и я — грубые крестьянские башмаки. Ещё и одежда наша совершенно не вписывалась в уютную гостиную детской башни.
Эймери, выдворяя из замка, озаботился переодеть нас в платье жителей Долины, а возвращая назад, о другой одежде не подумал. Тёмный домотканый материал, из которого была сшита надетая на нас одежда, на фоне дорогих гобеленов, затканных розами, казался более убогим и бедным, чем был на самом деле.
Говорят же: всему своё место. Там,
Дети словно получили команду «Отомри!» — бросились к отцу, по пути сунув мне в руки башмаки и корзинку с котёнком.
Авдотья, успевшая нас рассмотреть, взвыла как профессиональная плакальщица:
— Детки мои любимые, до чего же она вас довела?! Бледненькие, в отрепья одеты, чумазы и не ухожены, — и с удовольствием, будто гвоздь в крышку моего гроба вколачивала, завершила: — обуты и то наполовину.
Вот, кажется, верно озвучила все факты, только всё не так, как видится.
Сгрузив башмаки и корзинку в ближайшее кресло, я сделала шаг в сторону графа и присела в низком реверансе:
— Добрый день, Ваша Светлость. Позвольте представиться: баронесса Мария Павловна Вежинская. Гувернантка ваших детей.
— Баронес-с-са… — прошипела бывшая нянька. — Проверить ещё надо, какая она…
Но закончить Авдотья не успела. Её перебил шевалье Моро, тоже решивший озвучить своё мнение обо мне:
— Мадемуазель Мария за недолгое время службы показала себя с самой лучшей стороны. И дети её приняли сразу. Помимо всего, у баронессы есть хозяйственная смекалка. Это она посоветовала построить таверну у дороги.
В данную минуту граф был похож на человека, за плечом которого с одной стороны крутился бес, нашёптывая ему гадости и внушая дурные мысли, а с другой стоял ангел, оберегающий от необдуманных решений и убеждающий, что жизнь не так плоха, как может показаться.
Я чуть было не рассмеялась от пришедшей на ум мысли, но сдержалась и скромно опустила глаза, как и положено благовоспитанной барышне.
Граф, хоть и обнимал детей молча, но было видно, как он по ним соскучился. А ещё мне показалось, что чувствует он себя по отношению к ним несколько виноватым. Всё же полгода отсутствия — это не так уж и мало. Да ещё и рисковал жизнью, отправляясь в плаванье. Дети в любой момент могли остаться круглыми сиротами.
— Мадемуазель Мария, приятно познакомиться, — наконец-то обратился ко мне граф. — Через два часа обед. Будьте добры, сделайте так, чтобы и вы, и дети за столом были одеты должным образом. Авдотья вам поможет.
Распорядился и вышел. За ним ушёл месье Моро, сдержанно кивнув мне на прощание. Зато осталась бывшая нянька, ринувшаяся было в теперь уже мою комнату.
— Авдотья, вашего там ничего нет, — остановила я её, напитав слова эмоциональным холодом. — Господин граф приказал вам детям помочь, а не по комнатам шариться. Займитесь Инес.
Тётка хоть и злобно зыркнула в мою сторону, но прямого приказа хозяина ослушаться не рискнула. Тут же расплылась в
— Гильом, вам нужна моя помощь? — мальчик фыркнул. — Я так и подумала, но камердинера своего вы всё же позовите. А мы с Авелин пойдём размещать месье Любомура, принимать ванну с душистой пеной и наряжаться в самое красивое платье.
Через два часа мы вошли в столовую при всём параде. Чистые, наряженные в парадные одежды, с затейливыми причёсками, мы получили одобрительный кивок и приветливую улыбку хозяина замка. В бархатных платьях, отделанных тонким кружевом, в белоснежных шёлковых чулочках, в начищенных туфельках и с атласными лентами в волосах, девочки были похожи на маленьких принцесс. Виконт оттенял красоту сестёр сдержанностью и достоинством тёмно-синего камзола, затейливым белоснежным жабо и такими же манжетами.
Дети по очереди подошли поприветствовать отца и ещё раз поздравили его с благополучным возвращением.
Если в первые минуты встречи они демонстрировали свои эмоции и не скрывали радости, то теперь даже малышка Авелин «зеркалила» сдержанность отца, старшего брата и сестры.
Бедные дети, — подумала я, — то-то они не очень страдали, живя в деревне на свободе. В замке, несмотря на то, что помещения протапливают хорошо, холодно, как в погребе. Сочувствую горю графа, но нельзя же, погрузившись в свою скорбь, не думать о том, что дети тоже грустят об умершей матери и им нужны тепло и любовь, а не вот это всё…
Обедали молча, не поднимая взглядов от тарелок. Не было рассказов о морских приключениях, интересных встречах или страшных злоключениях. Словно граф и не уезжал никуда.
Сухарь! — сделала я вывод, зачёрпывая десертной ложечкой кусочек пышного, лёгкого как облако и в меру сладкого мусса от мадам Полли.
Глава 31. Разговор с графом
«А вообще есть большая разница между тем, как ты рассказываешь о каких-то вещах, и тем, как ты о них думаешь. И, кроме того, всё это больше зависит от того, что чувствуешь». Туве Янссон. Мемуары Муми-папы
А ещё надо понимать, что говорить неприятные, пусть и правдивые вещи, очень трудно.
Граф вытер салфеткой губы, положил её на стол, и это послужило сигналом окончания ужина. Все отодвинули приборы и начали вставать из-за стола.
Я собралась было идти с детьми в Детскую башню, но граф остановил меня, попросив зайти к нему в кабинет.
Когда вслед за хозяином я вошла в помещение, то подумала, что мы пришли в библиотеку. Стоящие вдоль стен шкафы и полки были плотно заставлены книгами и свитками. Однако массивный рабочий стол с богатым писчим набором, выполненным из поделочных и полудрагоценных камней, резное удобное кресло и похожие на него, но менее богато украшенные и менее удобные стулья вдоль стены намекали, что я ошиблась. Это рабочий кабинет.