Из России с любовью
Шрифт:
А что он сделал реально? Посвятить в тайны магических сил никого не хочет, – при этом чуть кивнул в сторону Фарида. – Заклинаниям не учит, делится только крохами узурпированной им силы нашего мира, по своему желанию и разумению. Кидает как подачку так называемые амулеты «исцеления», влюбляет в себя женщин, вызывает доверие людей – это особый вид колдовства. Лжет и завоевывает доверие власть предержащих. А скоро он уйдет в свой мир и вернется с подмогой, с теми самыми «демонами», которыми он вас пугает, пусть они и будут в человеческом обличье. Им нужны несметные ресурсы силы, которых полно на Земле, которыми он сейчас пользуется. Наши исконные земные боги не могли ее брать, им мешал Безымянный, поэтому нам, посвященным,
Вениамин вещал торжественно и призывно, будто был тем самым Апопом, старшим среди равных. Казалось, что он уже не сидит на стуле, а возвышается над всеми, точно Родина-мать над страной, и зовет на священную битву.
– Боги покидают нас, но дают шанс спастись. Для этого нужно не позволить демону в человеческом обличье вернуться домой. Тогда он не приведет остальных. Заставьте его инициировать способных, дать им доступ к силе. Мне боги разрешили научить вас пользоваться всеми их реликвиями, и вы сможете его принудить. Скажу: уйти к себе он может только из района Тунгуски. В первый раз нам удалось его остановить, теперь дело за вами.
Подтверждение моих слов увидите завтра: почитатели древних богов сдадутся властям.
Я выполнил волю богов и замолкаю. Слава уходящим богам! – возвестил он, возведя руки вверх и резко бросил, словно стряхнул прах мира, который погиб только что, в этот момент. Закрыл глаза. Из-под правого века выкатилась слезинка.
Больше не проронил ни слова.
– Что скажете, товарищ подполковник? – генерал Краснов вызвал на ковер руководителя проекта «Мерлин».
– Что я могу сказать… – пожал Шувалов плечами. – Получилось как нельзя лучше. «Серые» сдаются, угроза ликвидирована. «Мерлин» закачивает энергию в графит в нашем хранилище. То, что сказал жрец, – ложь с передергиванием фактов. Думаю, это маневр с целью нейтрализации «Мерлина». Зачем – неизвестно, но предполагаю, что демоны сами готовят вторжение, и он может им сильно помешать.
– Вот вы какого мнения… – задумчиво произнес генерал, нахмурившись. – Но тогда им было бы выгоднее, чтобы он убрался в другой мир. Они же, наоборот, предлагают задержать его на Земле.
– Насильно, а значит, в ошейнике. В нем он не сможет колдовать, – возразил подполковник.
– Но может заправлять графит энергией. Я прав? – продолжил генерал, пристально глядя на Шувалова.
– Он мне об этом не говорил, но по наблюдениям сотрудников отдела «П», однажды он, испытывая ошейник, не прекращал зарядку накопителя, – нехотя подтвердил Александр Сергеевич. – Но это сомнительно. Или ошейник на него не подействовал.
– Вы сами себе противоречите. Что с вами? Мне докладывали, что очень даже действует, – сказал генерал со значением, не скрывая подозрений в отношении подчиненного. Лицо его посуровело. – Вы же прекрасно знаете, что творится в стране и в мире! – Краснов повысил голос. – Только в России десять тысяч человек заявили, что они почитатели Апопа с компанией! А в других странах? Что с ними делать? Патриарх выступил с пожеланием не превращать храмы в места публичных расправ, ошейников для «серых» не хватает! Собирался Совбез ООН, решили созвать ассамблею; у президента, а тем более у премьера телефоны от звонков плавятся! Что делать, я спрашиваю?!
Шувалов четко ответил:
– У всех сдавшихся «серых» силы каким-то образом блокированы. Как говорят видящие, в их аурах остались следы от участия в жертвоприношениях – и только. Пока можно без ошейников подержать, а после, по мере штамповки, надевать, – политику руководитель проекта демонстративно проигнорировал, не его дело. А вот Краснов, как ни пытался сторониться, был втянут.
– На весь мир штампа не хватит, вы понимаете это?! Как и трех тонн графита с десятью
– Никак нет, товарищ генерал, – по-военному ответил Шувалов, бодро вскочив и встав по стойке «смирно», – такой гарантии я дать не могу. Он бы с удовольствием, но не получается приобщить наших видящих к силе. Утверждает, что ее на Земле практически нет, а через него протекает чужая, непонятно откуда.
Генерал разочарованно махнул рукой.
– Слышал о вашем более чем лояльном отношении к «Мерлину», теперь сам убедился, – сказал устало. Поерзал на стуле. Помассировал виски, размышляя. – Да вы садитесь, Александр Сергеевич, нечего меня уставом тыкать. Меня и без вас есть кому укорять. Думаете, мне вся эта ситуация приятна?
Шувалов, помявшись, сел-таки на свое место, напротив генеральского стола.
– По большому счету – хрен с ними, с «серыми», – доверительно продолжил Краснов. – Сойдет эта напасть, как и раньше сходили разные поветрия. Руководство больше обеспокоено не этим. Пришествие демонов или иномирян – еще бабушка надвое сказала, а работающие амулеты – реальность. Вы знаете, что потери нашего спецназа практически сошли на нет? Что почти всех боевиков удается захватывать живыми? Знаете, что армия в этих ваших игрушках очень даже заинтересована? А у военных масштабы не штучные и даже не тысячные, и это стоит на высочайшем контроле. Пока не найдена альтернатива, «Мерлин» должен оставаться у нас, должен делать и заряжать амулеты. Это программа-минимум. А максимум – разрабатывать новые виды оружия и передавать свой опыт. Увы, Александр Сергеевич, – с этими словами Краснов, по-стариковски опираясь на столешницу, поднялся, выпрямился и преобразился, из скучного интеллигента превратившись в служаку, – в связи со всем вышеизложенным вы отстраняетесь от должности руководителя проекта, дела по нему сдайте капитану Лескову. Вы свободны, товарищ подполковник.
Шувалов резко вскочил, встал по стойке «смирно» и произнес по-уставному, сверля начальство взглядом:
– Есть! – Четко развернулся и отточенным строевым шагом вышел из кабинета. Это было единственное, чем он мог подчеркнуть свое отрицательное отношение к этому приказу.
За дверьми его вежливо взяли под белы рученьки, отвели в кабинет, где он сдал бумаги не скрывающему радости Лескову, и поместили под арест. Пока под домашний.
Заряжая пирамиду накопителя размером четыре на четыре метра, я отдыхал. Сначала читал беллетристику. Только не фантастику – надоело. Потом гулял по астралу, серьезно пытаясь дозваться Игоря. Избродил такие закоулки, о которых даже не подозревал, и вспомнил нашу беседу о магии. То, что было в Нигде, я помнил не очень четко, но тот разговор всплыл неожиданно ярко. А не замахнуться ли мне на собственную школу магии? Вторую по счету. Все равно делать нечего.
«Мы воспринимаем руны подсознательно, – объясняла Фиона. – Мы, отражения, имеем разум. У всех магов без исключения, даже у тех, кто воспринимает нас бесформенной кучей, из которой можно только лишь нити вытягивать, как из клуба шерсти в прялке. Это видно из самого названия: «отражение стихии в сознании», то есть в разуме. Но общаться со своими отражениями могут далеко не все, почему – неизвестно. Но сейчас не об этом. Допустим, я говорю с тобой. Вот как сейчас. Я, честное слово, не знаю, как это делаю. Так же и с чтением рун, которыми пишут заклинание, – это исключительно чувства. Стихии вместе с маной скручиваются, переплетаются или еще что-то делают – и результат готов: воля мага реализуется в природе. Не знаю, идеальна генетика для реализации воли мага или нет, но это работает. Есть ли что получше – не знаю, могу только предположить, что есть. Ищи».