Из ряда вон
Шрифт:
— Эй, енот-полоскун! Тут меньше часа осталось, а ты всё плещешься! — хохотнул дядя Миша. — Ты серьезно собираешься в этих обносках выступать?
Сам-то он был одет в роскошные шаровары, белую рубаху, дубленый тулуп и высокие сапоги. И на кой хрен ему нужен был тулуп? Разве что в качестве дополнительного слоя защиты? И откуда тулуп в эльфийском гардеробе? Стоило признать — смотрелся дядя Миша весьма фактурно — как богатый купец со старых картин.
Кормак сунул комбинезон с потертой белой тройкой на спине в сушилку, загудел поток горячего воздуха, выдувая из материи влагу.
—
Парень с сомнением посмотрел на ботинки: он отдраил их изнутри и снаружи, залил антисептиком и высушил — может быть, этого будет достаточно?
— Есть целлофановые пакеты? — спросил он.
— Это родина эльфов, откуда тут целлофан? Хочешь, я тебе свою майку на портянки распущу, она у меня свежая, из последней поставки в Разлом.
— А давайте! — не стал брезговать Гай.
Портянки — это был выход. Всё-таки каторжанские сандалии — это было полное дерьмо.
— Chto den' gryadushchij mne goto-о-о-оvit?.. — пропел дядя Миша густым басом, шагая по коридору.
Эльфийская стража пригласила их готовится, и теперь все выжившие после общения с белым древом шагали в полумраке подземелья по белым каменным плитам — туда, где слышалось многоголосье толпы. Они вошли в помещение, которое одновременно напоминало гримерную, спортивную раздевалку и арсенал — зеркала, шкафчики, скамейки, стойки с холодным оружием…
— Кондопога есть? — разнесся голос дяди Миши, а потом медвед оглядел хмурых стриженых эльфов, сидящих по углам, и пожал плечами. — Ну да, что это я?..
Один из эльфийских стражей сделал жест рукой, указывая на разнообразное оружие, имея в виду, что выбирать можно что угодно. Гай бегло осмотрел предложенные экземпляры и повернулся к эльфу:
— Джанавар катне, большой кукри с Сарасвати… Понимаешь о чем я?
Ему удалось пробиться сквозь стену безразличия — взгляд эльфа едва заметно изменился и он кивнул, развернулся на пятках и вышел.
— С кем хоть сражаться будем? — Думбийя взвешивал в руках топор, а на пояс прицепил ножны с кинжалом.
— Судя по всему — стрелять в нас не будут, и на том спасибо, — сказал Гай.
Он высмотрел неплохой нож — но червь сомнения пожирал его. Токсины, токсины — они теперь мерещились ему всюду! Выход был — он достал из кармана полоски ткани, на которые пустил кое-что из своих старых, еще разломовских вещей и принялся бинтовать руки. Да, подвижность пальцев будет уменьшена, но какая-никакая защита, да и зубодробительные апперкоты никто не отменял. Апперкоты — вещь страшная, в этом убеждались уже многие самонадянные противники: от киборгов до драконов.
— Завяжи? — протянул он руки Дум-Думу.
Тот понимающе хмыкнул и закрепил бинты. Он тоже имел возможность испытать на себе тяжелую руку монарха Ярра.
Наконец, нож отправился за голенище ботинка, а стражник доставил джанавар в ножнах. Не такой, как подарил Гаю Ллевелин: этот был гораздо более массивный, тяжелый, и, конечно, без атомарной заточки — но это был именно он, джанавар катне, с хищным изгибом лезвия и удобной рукояткой, которая сидела в ладони как влитая. Парень не удержался и крутанул
— Эй, эй, полегче! — выставил вперед ладони Дон, который ходил между рядами и выбирал себе оружие по руке.
— Эй! Эй! — вздернул клинок вверх Гай, салютуя как настоящий эсток.
— Чего ты? — удивился модификант. — Чего скалишься? Я тебя таким веселым еще ни разу не видел!
— Настоящий зеленый эсток, а тем более Подорожник или Чертополох идет в бой с улыбкой на лице — в память о вожде, которого звали Марч Длинный Меч! Он сражался с мехами с одним только мечом в руках, и сразил дюжину врагов в безнадежном бою! Он улыбался, когда скрестил клинки с ними, улыбался, снося железные головы и улыбался, когда умирал и кровь текла у него изо рта! — пояснил Гай и вогнал джанавар в ножны.
— А-а-а-а… Ну, это многое объясняет! — покрутил пальцем у виска Дон.
А дядя Миша похлопал парня по плечу:
— Познакомишь меня с этими твоими эстоками?
— Познакомлю, дядь Миша. Есть там один старикан — вы с ним точно общий язык найдете… Только они это, ну…
— Чего — ну?
— Каннибализм не одобряют.
Рашен только отмахнулся.
В этот момент раздались голоса труб, и стражи настойчиво попросили их пройти на арену. Снова белые плиты коридора и гулкие шаги в полумраке, потом — свет сквозь ажурную решетку — и они в центре огромного амфитеатра, полного зрителей!
Звучали какие-то слова на эльфийском, тревожная музыка. Гладиаторов под гомон толпы провели по кругу и вернули назад — в полумрак коридора и дальше — в раздевалку-арсенал.
— Показали товар лицом, теперь начнется… — мрачно проговорил Гай.
Самое паскудное было, что так ничего и не прояснилось — кто будет противником, какие правила поединка…
Оказалось — самое паскудное было вовсе не это. А то, что эльфы приберегли Гая напоследок. Один за одним его товарищи по несчастью выходили на арену — и не возвращались. Это вовсе ничего не значило — наверняка кто-то из них всё-таки добыл себе свободу и теперь залечивал раны и ожидал — но Кормаку от этого было не легче. Он успел прогнать разминочный комплекс с мечом, вспомнить все молитвы и ругательства, и даже вздремнуть на неудобной лавочке — когда, наконец, страж в голубых доспехах позвал его за собой.
Эти белые плиточки уже начинали бесить. Накручивая себя, он с улыбкой, больше похожей на звериный оскал, шагнул на песок арены. Что за черт? Прямо перед ним стояла княжна Кайнэ, в том самом воздушном наряде.
— Я буду переводить слова судей…
— Вы решили что можете судить меня? — повысил голос Гай.
Ему показалось, или в глазах эльфийки мелькнуло умоляющее выражение? Бог с ней, пусть переводит…
— Волей богов пустоты и Светлого Советы ты стоишь здесь, на арене Правосудия, оспаривая справедливость приговора и своего наказания. Две причины привели тебя на арену, и два поединка предстоят тебе. Если останешься жив — будешь свободен. Если умрешь — твой прах развеят в пустоте и имя твое будет стерто из памяти… — перевела княжна слова, которые разносились над ареной из динамиков.