Из штрафников в разведку
Шрифт:
«Прав лейтенант – тряпка ты, Леха Миронов! – собираясь с духом, мысленно ругал себя Алексей. – Вон, сердце как у воробья колотится и ладони холодеют. А перед тобой и в самом деле не человек – зверь это бешеный. Вот такие же, как он, жену старшины Хоменко и Ольгу, дочку, в таком же, наверное, сарае сожгли. Живьем сожгли! Они кричали, а твари эсэсовские и полицаи их из огнеметов… Старшина, я все сделаю! Сейчас сделаю… Сейчас!»
Миронов, до боли сжав зубы, шагнул вплотную к Серому, левой рукой крепко ухватил полицая за плечо, а правой, с зажатым в кулаке ножом, резко ударил приговоренного врага под ложечку. Мелькнула
– Вот и молодец! На-ка, хлебни – тебе сейчас полезно, – Прохоров протянул Алексею флягу. Миронов машинально сделал большой глоток, задохнулся, на глазах выступили слезы – спирт во фляге лейтенанта был неразбавленный. – Ты выдыхай, выдыхай… Ты все сделал правильно, даже и не думай, понял! Эх, Леха, Леха, мягкое еще у тебя сердце, а для войны надо, чтоб как сталь, как камень! Ты вот вроде и повидал уже немало, а все равно нет в тебе жесткости настоящей, мужичьей, понимаешь? Ты просто пойми и запомни: мы ведь не генералы, что в штабах сидят, в карту чистеньким пальцем тычут и чаи с коньяками попивают. У них своя работа, а у нас – своя. Мы простые чернорабочие на этой войне! Это нам достанется вся кровь, пот, грязь и дерьмо, вся пахота черная. Ну, работа наша такая! И я хочу быть в каждом из вас уверен, как в себе самом, понимаешь? Мы все – это один кулак! Крепкий и надежный… Ну, полегчало чуток?
– А вы вот так каждого… проверяете? – понимая, что лейтенант кругом прав, через силу выдавил Алексей.
– Да ты сдурел, парень! – Прохоров вдруг легко рассмеялся и хлопнул Миронова по плечу. – Где ж я вам столько полицаев возьму? Считай, что тебе просто повезло – редко кому выпадает случай вот так проверить себя на «смогу – не смогу».
– А если бы я… не смог? – нетрезво усмехаясь, спросил Лешка.
– Тогда вылетел бы из моего взвода и отправился в обычную пехоту! – уже совершенно серьезно ответил Прохоров. – Я же ясно сказал: гнилые гимназисты мне не нужны! Все, некогда нам разговоры пустые говорить – надо убираться отсюда. Дукин! Дукин, ко мне!
Дверь сарая скрипнула и в проеме появилась темная фигура. Бросив мимолетный взгляд на лежавший на земляном полу труп, Дукин буркнул что-то вроде «да тут я!» и вопросительно посмотрел на командира.
– Грузите гадов на телегу – сейчас поедем! – распорядился Прохоров. – Да прикройте их рогожей какой-нибудь или сеном. Я сейчас с хозяйкой парой слов перекинусь и приду. А вы пока все приберите – и во дворе, и здесь. Чтоб ни мусоринки лишней не осталось, понял?!
– Так точно, командир, все сделаем в лучшем виде! – без видимого усилия взваливая на плечо труп Серого, заверил лейтенанта Дукин.
Пока разведчики грузили на телегу и маскировали трупы полицаев, Прохоров подробно расспрашивал Надежду, каким путем удобнее и безопаснее добраться до станции и как отыскать там нужного человека.
– Тебе, конечно, было бы лучше исчезнуть вместе с ребятишками на недельку, – уже прощаясь, чуть виноватым тоном сказал лейтенант, – но ты говоришь, некуда вам… Ты уж прости, что так получилось. Если спросят, мол,
– Прощай, и храни вас Господь, – Надежда вдруг всплеснула руками и метнулась куда-то за печку. Тут же вернулась и, слабо улыбаясь, протянула лейтенанту немецкую, обтянутую сукном флягу: – Гостинец вам – выпьете когда с устатку, да меня вспомянете. Ты не сомневайся – хорошая, сама гнала. Ну, беги, беги – вон твои ждут уже…
Прохоров торопливо кивнул и выбежал из дома. Через десять минут ничто уже не напоминало о случившемся на хуторе – только из леса доносился затихающий размеренный скрип тележных колес.
Глава 15. Октябрь 1943 года. В тылу врага
– Да где же это чертово болото? – вполголоса матерился Прохоров, обеспокоенно посматривая на часы и прислушиваясь к громкому фырканью лошади и мерзкому поскрипыванию колес – лейтенанту казалось, что предательский звук разносится на всю округу. – Пора бросать нашу кавалерию, пока не засыпались к чертовой матери! Тоже мне хозяева – телегу лень было смазать! Нам к вечеру до станции еще добраться надо, а мы все с этими дохлыми гадами по лесу катаемся. Навязались на нашу голову!
– Лейтенант, по-моему, вон там вода поблескивает. – Ахатов махнул рукой в сторону от заросшей, давно не езженной лесной дороги, по которой двигались разведчики. – Сыростью явственно пахнет – точно говорю, здесь это! Сворачиваем?
– Думаешь? Ну, давай гони туда, – согласно кивнул Прохоров. – То, не то – какая нам разница?! Лишь бы поглуше и поглубже. Сил уже нет за этой труповозкой тягаться!
Небольшое лесное озеро с заболоченными берегами, прятавшееся в густых зарослях ивового кустарника, ольхи и березняка, как нельзя лучше подходило для задуманного: здесь, по словам Ахатова, запросто можно было целую танковую дивизию утопить, и никто не смог бы отыскать ее и за сто лет.
– Значит так, товарищи бойцы, – Прохоров с наслаждением затянулся самокруткой, с шумом выпустил голубоватое облачко дыма и распорядился: – Миронов и Ганевич – в боевое охранение! Один по дороге вправо на сто метров, второй – влево. И ухо востро держать, не спать! Ахатов, выпрягай скакуна нашего! Трупы в болото, телегу разобрать и туда же! Хомут, чересседельник, вожжи – все утопить! Да, и с трупами – чтоб ни один мне не всплыл потом!
– А как сделать, товарищ лейтенант? – неожиданно заинтересовался Миронов. – Ну, чтоб не всплыли? Камни привязывать, что ли? Так тут и камней-то вроде нет ни одного.
– Миронов, ты уже в охранении службу должен нести, а ты мне тут вопросы задаешь! – недовольно сплюнул Прохоров и, снова затягиваясь махорочным дымом, снисходительно пояснил: – Объясняю: чтоб мертвяка не раздуло и он не всплыл, как поплавок, надо брюхо ему вспороть! Ну, сильно полегчало, любознательный? Тогда дуй на пост! Гимназист, мать твою…
– Командир, а с лошадью что? – неуверенно спросил Ахатов.
– Ну, что-что, – раздраженно нахмурился лейтенант, – и конягу туда же, а куда ее еще!