Из современной английской новеллы
Шрифт:
Нередко Майкл сидел вечерами вдвоем с матерью на диване перед электрическим камином. Она рассказывала ему о родительском доме в Сомерсете и о своем отце, который лишь с годами ощутил в себе призвание стать священником, а до этого служил на таможне, а потом в акцизном управлении. Она рассказывала ему о своем детстве и даже о первой поре замужества. Ей случалось всплакнуть иной раз, вроде как ни с того ни с сего, и тогда он брал ее за руку, и она улыбалась ему и смеялась. Когда они сидели рядышком на диване, или ходили вместе в кино, или гуляли вдоль реки, или заходили в чайную под названием "У фрейлин" неподалеку от Кью-Гарденс, Майклу казалось, что он никогда не женится, что нет ничего лучше, как всегда жить с мамой.
А потом стало надвигаться что-то неприятное. В последний учебный год в Элтон-Грейндже Майкл должен был конфирмоваться.
— Ах, боже мой, ну конечно, я должна приехать, — сказала мать.
Это могло обернуться еще хуже, чем в прошлый раз. Предполагалось, что после богослужения конфирманты поведут своих родителей в Большой зал на чашку чая с бутербродами и пирожными. И представят их епископу Бата и Уэльса. Майкл нарисовал себе эту картину в уме. Ночью, лежа в постели, он видел, как его отец и Джиллиан, элегантно одетые, непринужденно беседуют с мистером Брайном и Джиллиан улыбается Поперек Себя Дороти и как у его матери пушистые пряди волос торчат из-под шарфа. Он рисовал себе, как мать, отец и Джиллиан усядутся рядом на скамью в часовне, — а все, конечно, ждут, что так и будет, поскольку они члены одной семьи.
— Совсем не обязательно тебе приезжать, — сказал он матери в Хаммерсмите. — Право же это ни к чему, мама.
Она ни разу не упомянула про отца и Джиллиан, хотя он снова и снова твердил ей, что они будут там. Казалось, она просто не хотела принимать их в расчет и сознательно делала вид, будто они передумают и не приедут. Она опять остановится в "Сан-Суси", сказала мать. И они опять устроят "пикник" у нее в комнате — ведь конфирмантам в этот вечер разрешается не посещать школьный чай. "Мы пообедаем в "Грэнде", старина, — сказал отец. — Если хочешь, притащи с собой Тичборна".
По окончании пасхальных каникул Майкл возвратился в Элтон-Грейндж, оставив мать на Паддингтонском вокзале в состоянии величайшего волнения по поводу предстоящей им через пять недель новой встречи. Майкл подумывал: не сказаться ли ему больным дня за два до конфирмации? Или, может, заявить в последнюю минуту, что его одолевают сомнения.
Он, в сущности, даже намекнул его преподобию Грину, что не чувствует себя вполне подготовленным для великого события, но мистер Грин резко осадил его, сказав, чтобы он не валял дурака. И всякий раз, опускаясь вместе с его преподобием по окончании занятий на колени, Майкл молил господа прийти к нему на выручку. Но господь не пришел, и в ночь перед конфирмацией Майкл не сомкнул глаз. Дело же не только в том, думал он, что у нее вечно глаза на мокром месте и все чувствуют себя с ней неловко. Дело в том, что она так плохо одета, и вид у нее такой простецкий, и говор простецкий, совсем не такой, как у Джиллиан, или у миссис Тичборн, или у миссис Карсон, или хотя бы у Поперек Себя Дороти. Вот какие мысли лезли ему в голову, и он не мог от них отвязаться. И почему бы ей не сделать что-нибудь со своими волосами? И почему непременно нужно все время трещать языком?
— По-моему, у меня температура, — заявил он утром, но сестра поставила ему термометр, и оказалось, что температура нормальная.
Перед началом богослужения все конфирманты собрались перед часовней, чтобы встретить своих родителей и крестных, но Майкл пораньше забрался в часовню и благочестиво преклонил колени, закрыв лицо руками. Сквозь раздвинутые пальцы он видел, как его преподобие Грин зажигает свечи, готовит алтарь. Временами он с явным подозрением поглядывал на Майкла.
— Охрани, о господи, сие чадо твое, — сказал епископ
Все так же не подымая глаз, он прошел вместе с Хвальбушкой Томпсоном по приходу между скамьями.
— Фантастика! — сказал Хвальбушка Томпсон, когда они вышли из часовни. — Форменная фантастика, черт подери! — повторил он, не сумев подыскать ничего лучше. Они стояли, ожидая, когда все выйдут из часовни.
Отец Майкла сказал, что его крестные родители приехать не смогут. Крестная мать прислала ему в подарок молитвенник.
— Ты держался молодцом, Майкл, — сказал отец. — Молодцом.
— Какой чудесный хор! — проворковала Джиллиан. На ней было белое платье с высоким полустоячим воротником и белая широкополая шляпа. Выйдя из часовни, она надела темные очки, чтобы защитить глаза от полуденного солнца.
— Твоя мама где-то здесь, — сказал отец. — Тебе бы надо побыть с ней, Майкл. — Он говорил негромко, рука его на мгновение легла на плечо Майкла. — О нас не беспокойся, — добавил он.
Майкл обернулся. Как он и предполагал, она стояла в стороне. Против воли он подумал: неужели она не может хоть раз не надевать всех этих шарфов!
— О мой дорогой! — сказала мать.
Взяв Майкла за руки, она притянула его к себе. Целуя его, она шептала, чтобы он не сердился за это — сегодня ведь такой особенный день. Ах, если бы ее отец был жив, сказала она.
— Чай накрыт в Большом зале, — прогудел Эй. Джей. Эл., и Поперек Себя Дороти в чем-то желтом и цветастом проплыла вперед, улыбаясь родителям и крестным.
— Прошу на чашку чая! — возвестила она.
— Ах, я с удовольствием попью чайку, — шепнула мать.
Стоявшие на солнцепеке гости пришли в движение — мужчины в подобающих случаю костюмах, его преподобие мистер Грин в сутане, епископ в малиновом облачении, женщины в нарядных летних платьях. Все направились по недлинной аллее, ведущей от часовни к дому. Прошли под высокой готической аркой, открывавшей доступ к парадной двери, миновали вестибюль, где крокетный набор был аккуратно прибран к месту и шезлонги приставлены к стенам, и вошли в помещение, которому Эй. Джей. Эл. некогда присвоил название Большого зала. Здесь на столах, сооруженных из положенных на козлы досок, были приготовлены бутерброды, пирожки с мясом и булочки с маслом. Мисс Тренчард и мисс Арленд разливали чай из мельхиоровых чайников.
— Я раздобуду тебе чего-нибудь поесть, — сказал Майкл и отошел от матери, хотя и понимал, что она не хочет, чтобы он оставлял ее одну.
— У меня такое чувство, словно я сам только вчера конфирмовался тут у вас, — услышал Майкл слова отца, обращенные к Эй. Джей. Эл.
Мисс Арленд налила чашку чая для матери и сказала Майклу, чтобы он предложил ей чего-нибудь перекусить. Майкл принес тарелку с пирожками. Мать улыбнулась ему.
— Не уходи больше, — шепнула она.
Но он все-таки ушел — он просто не в состоянии был стоять там и держать тарелку с пирожками. Он метнулся назад к столу и поставил тарелку, взяв один пирожок себе. Вернувшись, он нашел мать в обществе его преподобия Грина и епископа.
Епископ пожал Майклу руку и сказал, что получил большое удовольствие от конфирмации Майкла.
— Мой отец носил духовный сан, — сказала мать, и Майкл понял, что теперь она уже не остановится. Он видел, как она, нервно скатывая в пальцах хлебный катышек, силится удержать язык на привязи. У нее заблестели глаза, порозовели щеки. У епископа было доброе лицо, и она не могла совладать с собой, не могла не откликнуться на эту доброту.
— Нас право же ждут, — сказал его преподобие Грин, но епископ только улыбнулся, а мать уже без умолку говорила и говорила о своем отце и о том, как поздно он стал священником.