Из тени в свет...
Шрифт:
Ингрид запустила двигатель. Он тихо работал на холостых оборотах. По звукам, которые до него доносились, Кен догадался, что Ингрид убирала паруса. Яхту подбрасывало на волнах.
Затем Ингрид включила скорость и прибавила обороты. Шум двигателя, который теперь работал громче, чем прежде, как бы заполнил образовавшуюся паузу в разговоре.
Казалось, прошло несколько часов, хотя на самом деле всего минут тридцать, когда Ингрид заговорила снова.
— Теперь держись крепче, сейчас
— Надо постараться не забыть поблагодарить тебя за чудесно проведенный день, — сказал Кен с улыбкой.
У нее дрогнуло сердце.
— Не забудешь, — тихо проговорила Ингрид.
Она коснулась его руки, давая понять, что пора сходить на берег.
— Нагнись немного, чтобы не задеть оснастку.
Кен крепко ухватился за ее пальцы, и они вместе перешли на причал.
— В этом месте растет шиповник? — спросил Кен, стараясь держаться поближе к Ингрид, и глубоко дыша.
— Да, вдоль всего берега.
— Здесь какая-то очень тихая пристань, — заметил Кен, когда они ступили на тропинку, покрытую устричными раковинами. — Нет других яхт, не слышно ничьих голосов.
— Это не пристань, а всего лишь укромный уголок берега, расположенный к юго-востоку от входа в гавань. Сюда не могут пристать яхты больше нашей «Молли Дарлин».
Кен чувствовал, что их окружает свободное пространство. Очевидно, рядом нет домов, ибо сюда не доносились звуки городского шума, который был слышен, когда они покидали гавань.
— Значит, это частная стоянка? — спросил Кен. — И здесь огромное поместье на берегу океана… Вы, вероятно, очень богатая женщина, Ингрид Бьернсен?
Она рассмеялась.
— Можно подумать, что ты этим огорчен!
Кен остановился и повернул ее лицом к себе, положив руки ей на плечи. При этом он так пристально смотрел на нее, что у нее снова возникло впечатление, будто он может видеть — видеть то, что творится в ее душе. И она вроде бы понимала, что происходит в тайниках его души. Лицо его выражало досаду, даже гнев, и печаль.
— Дело не в огорчении, — сказал он сурово. — Но если ты богата, это все меняет. Для меня. Я не богат. Я — безработный… И не могу работать. Существую на пенсию по инвалидности.
Правда, у него были кое-какие солидные акции, но они не приносили существенных доходов.
— Я не богата, — сказала Ингрид.
— Ты здесь живешь.
— Этот дом принадлежит моему отчиму. И конечно же моей матери. Но им владели родственники отчима на протяжении трех поколений.
Глаза Кена расширились.
— Ты живешь с родителями?
— Я живу в отдельной квартире в крыле дома. Они выстроили ее для меня после того, как я развелась с мужем. Они много разъезжают, и им, естественно, хочется,
Она заверила Кена, что вокруг нет собак, детей и велосипедистов. Она не стала говорить ему о том, какой сон видела накануне.
А сон ее был о том, что они собирались любить друг друга. И она с улыбкой шла навстречу этой любви.
Часом позже он со вздохом сожаления сказал ей, что ему пора возвращаться. Может позвонить мать, и если она будет слышать только автоответчик, то начнет сходить с ума. Она способна прилететь с другого конца страны, испугавшись, что он упал в шахту лифта и что ему некому помочь.
Выслушав его, Ингрид рассмеялась.
— Не следует иронизировать по этому поводу, — сказала она, ведя его к машине. Она открыла перед ним дверцу «миаты». — Лучше не говорить ей, что ты выходил в океан на яхте, — добавила она, когда он уже сел в кабину.
— А ты что-нибудь скрываешь от своей матери? — спросил Кен.
В этот момент они уже выруливали вверх по извилистому склону на ближайшее шоссе. Машина была без верха, и ветер, казалось, унес его слова далеко в сторону. Однако Ингрид услышала их и рассмеялась.
— Конечно.
— Например, нашу сегодняшнюю поездку. Похоже, ты не рвешься представить меня ей или отчиму.
— Главным образом потому, что их здесь нет, — небрежно бросила она, испытывая, однако, легкие угрызения совести. Если бы они были здесь, она бы вообще его сюда не пригласила. Правда, в основном из-за того, что мать очень эмоционально приветствует любого мужчину, который проявляет интерес к Ингрид.
Ингрид остановила машину у подъезда дома, в котором жил Кен.
— Вот ты и дома, — сказала она.
Он повернул к ней лицо.
— Спасибо, Ингрид. Спасибо за… все.
Она улыбнулась.
— Пожалуйста. Мне это тоже доставило удовольствие. Ты не откажешься… не откажешься пообедать со мной в четверг? — спросила Ингрид.
— Пообедать? — переспросил Кен.
— У меня, — уточнила она. — Я приглашаю тебя на барбекю.
— Спасибо, — проговорил Кен. — Мне этого очень хочется.
Он отворил дверцу автомобиля и вышел. Затем попросил, опираясь рукой о корпус автомобиля:
— Позвони мне сегодня вечером, ладно? Мне очень хочется с тобой поговорить…
— Но мы же проговорили весь день…
Он круто повернулся и пошел прочь от машины. Короткими движениями трости, бывшей у него в руках, Кен прокладывал себе дорогу. Это были его первые важнейшие шаги к независимому существованию с тех самых пор, когда он самостоятельно встал на ножки одиннадцати месяцев от роду.