Из Тьмы, Арка 5
Шрифт:
— Ну и ну, какая рыбка нам попалась! — всплеснув затянутыми в тонкие кожаные перчатки руками, радостно воскликнул вошедший в помещение полковник спецотдела полиции Илу, или, как его часто звали — полковник Смерть. — Рад, очень рад. Не ожидал, что такая предательская тварь, как ты, осмелится задерживаться в городе. Ещё и семью оставит… — холодный взгляд прошёлся по жене с дочкой, и губы платинового блондина растянулись в резиновой улыбке. — За это отдельное спасибо.
— Мы ведь можем… договориться, — облизнул пересохшие губы Герман, что, потея, наблюдал, как их окружают сначала бойцы, проникшие через парадный вход, затем
— Я бы с радостью, но… — тут Воин на службе государства отчего-то поморщился, а после как ни в чём не бывало «доброжелательно» закончил: — Но мы не ведём переговоры с трупами.
Жена громко зарыдала, к ней присоединилась испуганная дочь. Герман вскинул пистолет и попытался выстрелить в надменную рожу ублюдка, но, нажав на спусковой крючок, понял, что его рука пуста. А ещё его кисть находится под неправильным углом и жутко болит.
— Не бейте папу! — выскочила вперёд плачущая девочка, в жесте защиты расставив руки в стороны.
— Что за докучливое и глупое семейство, — небрежно дёрнув рукой, Илу сбил девочку с ног.
— Нана! — взвизгнула жена, бросившись к оглушённой ударом по лицу дочери.
— Ах ты, пёс! — шагнул вперёд Герман, но, нарвавшись на холодный, ожидающий взгляд садиста, резко вспомнил об адской боли в руке.
— Если мы ещё живы… — попробовал зайти он с иной стороны.
— То это ничего не значит, — с вновь натянувшейся на лицо резиновой улыбкой сказал доверенный убийца правительства, который явно получал удовольствие от происходящего.
— Но обижать детей всё равно нехорошо, — вмешался в разговор новый участник — крупный темноволосый мужчина с самоуверенной физиономией, на которой прослеживались некоторые черты уроженца северо-востока Империи.
Человек Хитзкопфа не стал размениваться на приветствия, оскорбления или попытки узнать личность неожиданного гостя, а сразу атаковал, исчезнув для восприятия Германа и его семьи. А через миг, без оглушительного грохота и вспышек соударения оружия, вновь проявился и долю секунды постоял, разбрызгивая в стороны струи качаемой сердцем крови.
И упал, обезглавленный. Как упали и молчаливые полицейские.
Из подвала донёсся какой-то грохот, но он скоро затих, а его источник в лице замотанного в невнятные хламиды крупного изменённого, на секунду высунув прикрытое шарфом уродливое темнокожее обезьяноподобное лицо, тут же скрылся обратно, успев кивнуть темноволосому.
— Кто вы? — не обращая внимания на боль в руке и плач жены, которая прижала к себе их дочку, дабы та не видела разбросанные вокруг десятки трупов, спросил аристократ.
— Пока? Неравнодушный прохожий, можно сказать, — улыбнулся мужчина с мешающимся на лице дружелюбием и высокомерием. Последнее, впрочем, не являлось для обладателя подобной силы чем-то необычным.
— Прохожий, который сумел прихлопнуть Илу, словно таракана? — почти истерически хохотнул лорд.
— Именно, — кивнул брюнет. — Сейчас я могу уйти, оставшись в вашей памяти безымянным доброхотом, которого вы никогда не встретите.
— Или? — задал ожидаемый вопрос Герман.
Он не являлся дураком и отлично понимал, что если у него и имелись мизерные шансы разойтись бортами с нынешней партией власти, то ли поймавшей вожжу под хвост после недавнего покушения на Хитзкопфа,
— Или мы поможем нашему союзнику выбраться из города и добраться до своих владений, — сделав ударение на слове «союзник», сказал мужчина.
— Вы… имперцы? — осторожно спросил лорд.
— А кому ещё, кроме Его Императорского Величества, выгодно скорейшее прекращение этой заранее проигранной Севером, но губительной для обеих сторон войны? — хмыкнул воитель. — Не Западу же, которому нужны источники ресурсов и рынки сбыта, но никак не конкуренты?
У Германа на сей счёт имелось своё мнение. То есть о западниках он примерно так и думал, но вот заинтересованная во взаимовыгодном сотрудничестве Империя… Оксюморон, да и только! Сколько раз «добрые торговые партнёры» пытались низвести его город до бессловесной обслуги? И не сосчитать. Лишь с появлением собственной Школы Боя, формально независимой и лишь дружественной, но реально контролируемой воителями из рода, сильнейший из которых в этом поколении сумел прорваться до ранга Мастера, удалось прийти к некоему равновесию.
Впрочем, это мнение Герман придержал при себе: выбор союзников у него невелик, а начинать общение со словесных выпадов — прерогатива самоубийц. К тому же Империя крайне неоднородна. Может, та фракция, с представителем которой он общается, действительно заинтересована в процветании если не всего Севера, то хотя бы портового города, находящегося во владении рода Рюген? Случаются же чудеса в этом неуютном мире!
Например, в самый последний — подозрительно удобный — момент к загнанным в ловушку приходит помощь...
— Я понял, — старательно не показывая испытываемую боль, уважительно поклонился аристократ. — Позаботьтесь о нас, уважаемый посланник Его Императорского Величества.
* * *
В это же время иные отряды полиции врывались в известные им штаб-квартиры различных сомнительных организаций. В список целей попали и ячейки странно быстро расплодившихся — только с пару месяцев назад о них впервые услышали, а сейчас как тараканов! — сторонников всемирной революции, и кружки сочувствующих им борцов за равноправие сословий, и стихийные профсоюзы рабочих, а также сборища прочих давно мозоливших глаза полиции анархистов. Где-то они находили лишь пустоту, где-то не встречали особого сопротивления и тащили схваченных смутьянов, гораздых лишь на болтовню, в камеры и допросные, но в иных случаях (намного чаще, чем можно предположить) их ждал жёсткий отпор.
Укрывшись за краем кирпичного забора, глава группы полицейских орал в железный рупор:
— Говорит лейтенант полиции Бенц! Здание окружено! Выходите по одному с поднятыми руками! У непричастных к убийству ещё есть шанс отделаться минимальными сроками! — чуть дальше, перед забором, за которым укрылись полицейские, лежало ещё подёргивающееся тело стража порядка с простреленной шеей. Оно и стало причиной, прервавшей нахрапистый штурм и заставившей правоохранителей откатиться.
Никто не хотел умирать.