Из Тьмы, Арка 5
Шрифт:
— Чтобы советовать командующему, требуется храброе сердце, — покивал собеседник. — Но большая власть налагает большую ответственность, — важно повторил старую мудрость юный правитель. — Поэтому ты не должна молчать, когда можешь оказать моим министрам и военачальникам помощь.
«Угу, это при том, что даже благорасположенный к ученице старик принял подобный подкат… со скрипом, — мысленно хмыкнула я. — А уж как обрадуются менее дружественные лица, узнав об «осквернении» ушей Императора прозой жизни его низкорождённых подданных… Ох, так и чувствую, что излишне языкастую убийцу «попросят» из Дворца уже сегодня!»
— …И
Я услышала сразу несколько шорохов с разных сторон. Шум издавали не до конца сумевшие сдержать порыв броситься помогать Императору слуги и охрана. Обладатели тех самых ушей, которыми полнится Дворец. Да, гвардейцы и лакеи в заметных количествах — пусть и рассредоточенные по немалой территории данной части сада — присутствовали во время «личного» общения государя и его то ли фаворитки — вот ведь ловкая змея, уже и вокруг Императора вьётся! — то ли просто временно заинтересовавшей венценосца особы. Мой собеседник уже давно привык их игнорировать, а вот меня данная публика раздражала. Особенно эмоции некоторых, кои были столь ярки и чётко направлены, что легко читались, даже когда я не напрягала эмпатию специально.
И почему всякие завистливые ничтожества постоянно судят других по себе?
— Хорошо, — ответила я с внутренним облегчением.
Ломать язык, постоянно проговаривая величественность Импи мне не особенно нравилось, но начинать панибратствовать без прямого чётко выраженного указания от правителя — означает приманивать проблемы. Не со стороны Макото: тот, если я верно его понимаю, будет рад сближению с интересной и потенциально полезной в неких планах фигурой, — а из-за длинных языков наблюдателей, кои не преминут доложить своим хозяевам, а потом разболтать среди таких же, как они, охочих до грязных и жареных слухов, завистливых сплетников.
Чем больше общаюсь с Императором, тем больше сочувствую этому неглупому и, в общем-то, по-человечески неплохому мальчишке, что, по сути, практически с рождения является заключённым внутри собственного Дворца.
— Отлично! — улыбнувшись, хлопнул в ладоши юный государь. — Тогда пойдём на полигон, Куроме. Раз я не видел настоящих битв с гидрой, той чудовищной многоножкой или мятежными воителями, то хочу увидеть, как ты сразишь наших гвардейцев в экзоброне!
— Ваше величество настолько уверены в силах этой скромной слуги? — с ноткой веселья спрашиваю я.
— Конечно, — важно кивнул тот, — будущий Имперский Рыцарь не может быть слабым. Повелеваю тебе победить сначала этих гвардейцев, а потом стать сильнее и превзойти Будо и Эсдес! — вроде бы и в шутку, но с ощущением, что он действительно этого очень-очень хочет, сказал Макото.
Всё же паренёк если и не понимает своё довольно шаткое и опасное положение «Императора на ниточках», то определённо чувствует нечто нехорошее. Вероятнее всего, замысел «юного интригана» начинается и заканчивается на получении сильного и верного тейгуюзера.
Интересно, что бы он подумал, узнай о состоявшихся между мной
Быть может, Макото интуитивно чует надвигающуюся угрозу — не растления, а более плотного и разностороннего контроля — потому и «приказывает» верной (как ему хочется верить) подруге-приближённой стать настолько сильной, чтобы обрести значимую толику свободы самой, а потом помочь сделать это и сюзерену.
— Приложу все усилия! — прижав кулак к левой стороне груди, склоняю голову, тем самым «принимая приказ». — Но превзойти сильнейших в Империи будет… непросто, — с читающейся на лице готовностью превозмогать закончила я.
Внутренний настрой, впрочем, не слишком соответствовал внешним реакциям.
Грустно это всё.
Перед Онестом и Сайкю я вполне аутентично изображаю типичную представительницу разведки: исполнительную и бесчувственную тварь, которой все надежды и устремления марионетки на троне до одного места, и которая лишь отыгрывает — не очень-то и умело — дружбу с этим одиноким ребёнком. Но печалит не это и не то, что парочку хозяев жизни, которым я «стучу» на Импи, в будущем ждёт ментальное потрошение и удавление на их собственных вонючих кишках. Это как раз-таки забавляло. Даже не в том, что при определённых обстоятельствах ложь может оказаться правдой, и вместе с министрами придётся убирать ещё и невезучего Императора (хотя такой исход мне сильно не нравился, его мне очень хотелось избежать).
Нет, основная невесёлая ирония заключалась в ситуации, когда сакральная, практически полубожественная фигура правителя нашей страны, коей представлялся Император после уроков политинформации и закрепляющих их процедур на гипноиндукторе, оказался никому не нужным брошенным ребёнком. Обманутым сыном отравленных Онестом родителей, чья судьба — стать безвольной марионеткой, боевым орудием (в знакомом мне будущем премьер вполне себе успешно воспользовался Шикотайзером и его венценосным пилотом), а в конце — сломаться и умереть во взрослых играх чужих дядь и тёть.
…Жертва, которой предначертано остаться на страницах трудов по истории жалкой и проклинаемой фигурой.
Хотелось печально хохотнуть от понимания, насколько судьба самого благородного аристократа Империи похожа на долю безвестных и безродных убийц Отряда, кои отнюдь не по своей воле стали теми, кого если и вспоминают, то лишь для того, чтобы выругаться в адрес «кровавых палачей». Горьковатая, но при том забавная ирония, суть которой, кроме меня, никто не поймёт.
С другой стороны, я ведь не собираюсь следовать уготованной колее, верно? Если получится прогнуть мир в желаемую сторону, то я и своего венценосного приятеля постараюсь вытащить. А что до отсутствия верноподданнических чувств…