Из Тьмы, Арка 5
Шрифт:
— Понял, всё будет, — коротко ответил бывший офицер, резко растерявший свою внешнюю расхлябанность и, ускорившись, исчез.
В это время Акаме попыталась расспросить взбодрившуюся подругу об обстоятельствах схватки, личности того с кем она столкнулась и его оружии.
По словам Леоне, это оказалась девушка, вроде бы полицейская, причём удивительно некрасивая для воительницы: «Мелкая тумбочка без сисек и задницы», — вооружённая мечом и кинжалом. Особенные опасения и неприязнь у блондинки вызывал именно кинжал со странным чёрным лезвием. Акаме не знала такого шингу или тейгу. Но учитывая, что старая артефактная катана Алоглазой оказалась сломана во время бегства от Империи и состоявшейся тогда смертельной схватки с приёмным отцом, возглавлявшим
Про запах противницы, Леоне, которая из-за тяжёлой раны и введённого в кровь наркотического обезболивающего пребывала в не совсем адекватном состоянии, тоже не смогла сказать ничего определённого. Аромат от уличной еды мешался с какой-то гадкой химией. Как пахнет сама напавшая, понять оказалось трудно: и не до этого, и закрывающая тело воняющая химией одежда мешает, и кожа с волосами словно бы обработана каким-то специальным средством, возможно, теми же химикатами.
А может, химический запах исходил в том числе и от кожи защитницы прогнившего режима, накачанной боевыми стимуляторами. На примере младшей сестры и её друзей, которых их бесчеловечные, бессовестные командиры держали на опасных, уничтожающих даже крепкое здоровье воинов духа наркотиках, Акаме прекрасно знала, как Империя «заботится» о жизнях своих бойцов. Она даже похитила часть документации, когда устранила этого мерзкого генерала Билла и его помощницу.
— Похоже на одну из имперских убийц, — задумчиво произнесла брюнетка. — Описание не подходит ни к кому из Семёрки или Отряда, но я слышала, что у Онеста и Сайкю есть несколько иных подразделений убийц и карателей.
— Думаешь, Империя начала охоту за Ночным Рейдом, — спросила появившаяся в просторном холле Надженда, за спиной которой маячили фигуры Лаббака, сжимающего носилки Булата и выглядывающей из-за их плеч Шелли.
— Не знаю, — бросив взгляд на прибывших, спокойно ответила алоглазая. — Нужно расспросить Леоне. Но сначала она должна отдохнуть.
— Я крепкая! — не согласилась та. — Я сюда через лес прибежала! Я ещё могу ходить и говорить!
— Это всё лекарства, — покачала головой Акаме. — На самом деле тебе не лучше.
— Булат, Лаббак, помогите Леоне лечь на носилки и отнесите её в комнату, — после коротких размышлений скомандовала глава Рейда.
— Я с ней посижу, — тут же сказала Акаме.
— Хорошо, — кивнула бывшая генерал и, достав из пачки сигариллу, закурила. — Но мы вшестером должны коротко обсудить случившееся, — пыхнув дымом, сказала она.
После того, как Леоне отнесли в её комнату, блондинка, быстро растерявшая запасы обманчивой бодрости, почти сразу заснула под наблюдением молчаливой подруги, что тихо сидела рядом и сжав одной рукой кисть «старшей сестры», другой успокаивающе гладила раненую по голове.
Спустя ещё четверть часа собравшийся полным составом Ночной Рейд уже расположился в столовой, благо подходило время принимать пищу, потому импровизированное совещание совместили с застольем. Надженда расспросила Акаме о боевых подразделениях разведки — здесь бывшая имперская убийца многого поведать не смогла, ибо никто ей специально не рассказывал, а сама девушка не проявляла особенного любопытства в данную сторону, отчего знала мало. Также глава интересовалась сломанным шингу алоглазой и тактикой её бывших коллег. Девушка постаралась дать максимально полные ответы. Потом свои мысли высказали все остальные члены Ночного Рейда, которые имели идеи относительно ситуации и желали их озвучить.
В итоге сошлись на том, чтобы временно перейти в состояние повышенной боевой готовности. Надженда попросила всех не покидать базу и близлежащие территории, не увлекаться выпивкой и внимательно следить за окружением, подмечая любую подозрительную активность — по крайней мере, до тех пор, пока она не сумеет прояснить текущую обстановку у преданных делу революции агентов в рядах сил Империи. Возражений не последовало: вся их группа и без того оставалась в сборе и неотложных
Ну, а желание некоторых пройтись по столичным магазинам можно временно поумерить.
Когда совещание окончилось, Акаме снова отправилась в комнату Леоне. Внешне малоэмоциональная, убийца сильно переживала и почти всё время находилась рядом с заснувшей подругой, желая поддержать её хотя бы так, и отправилась спать, лишь когда Булат пообещал заменить её до утра. Впрочем, через пару часов Акаме снова вернулась, заменив старшего друга.
Утром, ближе к полудню, когда Леоне проснулась, она, к радости Акаме и остальных, почувствовала себя немного, но лучше. Вечером прибыл врач. Обросший лёгкой щетиной мужчина средне-старшего возраста с уставшими глазами человека, давно привыкшего видеть чужую боль, надежду и отчаяние, внимательно осмотрел девушку, провёл какие-то экспресс-анализы и пришёл к выводу, что она, скорее всего, не отравлена. Также он убедился, что обычные раны регенерируют с прежней практически молниеносной скоростью, а те, что оставлены непонятным (возможно, артефактным) оружием — тоже затягиваются, пусть и медленно. Кроме того, усиленный активированным тейгу организм продолжает успешно подавлять инфекцию в брюшной полости — разрастания разного рода заражений можно не опасаться.
Тем не менее, врач настоял на проведении операции, дабы ликвидировать очаги инфекции, напрягающие резервы организма, а также зашить повреждения органов брюшной полости, кои сами по себе будут затягиваться слишком долго — и не факт, что естественный процесс пройдёт без последствий для ослабленной ранами пациентки.
Акаме очень сильно переживала за подругу, просидев рядом с дверью всё время операции. С ней рядом переживала Майн вместе с Шелли. Запыхавшегося Лаббака, явившегося к дверям в медкабинет в белом халате и шапочке, розоволосая снайпер, обнаружившая такую удобную цель для сброса стресса, сразу попыталась обругать и прогнать. Однако к стыду Майн, «травоголового извращенца» пригласили на операцию в качестве ассистента, а она своими криками лишь задерживала врача, который ждал только помощника, способного управлять проводящими духовную силу нитями. Булат, что вызвался заменить Акаме на кухне, смог заглянуть всего пару раз. Надженда тоже несколько раз отвлекалась от бумажной работы и заходила к своим подопечным, неизменно придавая всем уверенности и спокойствия.
Операция прошла ожидаемо успешно, что, тем не менее, не отменило радости сдружившихся рейдовцев, когда они об этом узнали. Врач вскрыл живот, промыл временно извлечённый наружу кишечник и освобождённую от него брюшную полость. После он с помощью Лаббака и набора хирургических нитей, над которыми зеленоволосый предварительно провёл ряд манипуляций своим артефактом, зашил повреждения внутренностей, а затем — предварительно уложив всё на место — послойно стянул теми же духовно-активными хирургическими нитями ткани живота. Завершив операцию, хирург убрал капельницу с наркозом (разовую анестезию организм воительницы мог и побороть) и снова надел на спящую пациентку артефактный пояс, который для операции пришлось убрать. Довольный доктор и его помощник — стянувший свою шапочку, взопревший и с лицом, принявшим оттенок, похожий на волосы — дружно уверили, что всё прошло отлично: они всё починили, поставили новую капельницу (уже с питательным раствором), а возращённый на место Лионель запустил регенерацию. Теперь пациентке остаётся лишь отдыхать и восстанавливаться.
Доверенный медик провёл на базе Ночного Рейда всю ночь, отбыв лишь утром, после осмотра проснувшейся пациентки, для которой он составил диету на ближайшие недели, а также выписал ряд препаратов. С собой врач, пусть и сочувствующий революции, однако от этого ничуть не растерявший любви к деньгам, забрал увесистый кошель с золотыми монетами. Впрочем, жадности никто из борцов с режимом не демонстрировал. Тем более, что в ход пошли не личные деньги революционных убийц или их главы, а те средства, что предусмотрительная Надженда заранее приберегла на такие случаи.