Из Тьмы
Шрифт:
Остальные ребята тоже имели, чем заняться и переживания начинающей волшебницы, к её удовольствию, никого не интересовали. Только Акира, которая явилась на завтрак с одной из медицинских книг, побеспокоила меня, выпросив пушистика, чтобы тот составил ей компанию за чтением. Кей, в этом качестве, видимо не подходил, рыжая на него опять дулась. Пожав плечами, отдаю Люцифера на попечение нашей медички. Мне не жалко, всё равно обследование обещало затянуться в лучшем случае до обеда, а зверьку будет одному скучно. Он хоть и нежить, но мало чем отличался от живых и, будучи ручным, тянулся к людям.
Позавтракав, поболтав с ребятами и послушав
* * *
Спустя почти девять часов белокаменные стены помпезного, но немного обветшалого здания Центрального Госпиталя Сингстрима покинула пара из мужчины средних лет и молодой девушки. В чертах лица смуглокожего мужчины с не слишком объёмным каштановым «афро» на голове, прослеживалось схожесть с его младшей спутницей, наводя на мысли об их родстве. Одета парочка была в светлую одежду по южно-имперской моде.
Ничего необычного, очередные приезжие из охваченных мятежом юго-восточных провинций. Разве что, более состоятельные, чем бесчисленные конкуренты местных нищих, низкоквалифицированных рабочих и бандитов. Единственное что могло привлечь внимание гипотетического зрителя, это нетипичные взаимоотношения «родственников». Мужчина, годящийся девчушке в отцы, был явно на что-то зол, но, тем не менее, не пытался покрикивать на, иронично поглядывающую на него спутницу, и держался, словно это он являлся младшим. Но и это не слишком привлекало внимание редких прохожих — эка невидаль, дальний родич сопровождает дочурку очередного дикарского вождя. А вот разговор между двоими мог и заинтересовать любопытного, если бы он, конечно, смог каким-то невероятным способом его подслушать.
* * *
— Уф! — облегчённо выдыхаю я, когда мы покинули территорию госпиталя, — ненавижу больницы! Эх-хе-хе, ещё и на процедуры теперь ходить… — конечно, оперативность платной медицины радовала, но вот необходимость снова посещать «обитель боли» — нет. Как и предстоящий маскарад. Да уж, знай я это наперёд, не стал бы создавать такой проблемный образ. Всё-таки каждый раз натираться автозагаром и красить волосы — довольно напряжно.
— И это всё что тебя беспокоит, госпожа? — с толикой направленной вовне злости спросил миньон.
— А что ещё должно меня беспокоить? Последствия? — повернув голову, чтобы посмотреть на Кенту, скользжу взглядом по округе. Мой взор закономерно не нашёл ничего подозрительного. Рядом с кладбищем, к которому вёл один из вспомогательных выходов, было немноголюдно. — Могло быть и хуже.
И действительно, когда пожилой и ехидный доктор Стар, ознакомившись с предварительными результатами обследований, под черноватый врачебный юмор, перечислил проблемы и наиболее вероятные осложнения, я, в отличие от моего сопровождающего, не проявил никаких эмоций. Бесплодие и сокращение срока жизни, не слишком впечатляли на фоне того, что могло произойти, откажись я от стимуляторов на год-другой позже. В нагрузку шли проблемы с печенью, сердечнососудистой и нервной системой, что выглядели неприятно, но не очень страшно. Даже в худшем случае, всё это «счастье» проявится лет через несколько, к тому же поддаваясь лечению. Возможное поражение мозга значительно опаснее, но оно, по словам весёлого врача,
Впрочем, как, посмеиваясь, сказал доктор: не имея проблем с моральными принципами и толщиной кошелька, можно воспользоваться продукцией теневых алхимиков и вылечить почти что угодно. Ведь на счастье бедняков и богачей, после того как ненавидящего эту братию премьера Чоури сменил Онест, цены на Алый Эликсир заметно упали. Я не особо понял, в чём соль шутки, видимо что-то профессиональное, но сделал мысленную пометку обсудить вопрос со Счетоводом. А пока, придётся по три раза в день принимать целую горсть таблеток, призванных подготовить организм к отказу от стимулятора.
Короче говоря — неприятно, но терпимо. Если забыть об откате в силе. Но об этом подумаю позже, без чужих глаз и ушей.
— Как ты можешь оставаться такой спокойной?! — с жаром выпалил Кента. — Эта нелюдь лишила тебя половины жизни! Отобрала самое ценное, что есть у девушки — счастье материнства! У тебя! У всех вас! — бывший революционер почти кричал.
— Нервы делу не помогут, — безразлично дёргаю плечом, не слишком беспокоясь о потерянном «счастье материнства». Моё призвание — забирать жизни, а не дарить, хе-хе. — Но это забавно, что ты так говоришь. Я уничтожила ваш отряд, использовала на тебе «нечестивое колдовство» угрозами заставила подчиниться. А ты, вместо злорадства, волнуешься о моём здоровье. Странный.
— Я не странный, я нормальный! Это тебя приучили к тому, что вокруг бездушные моральные уроды! Так не должно быть! Моя Родина не должна быть такой!
«Всё же странный», — повторяю мысленно, чуть качнув головой.
— Не должна… — на губах мелькнула иронично-горьковатая полуулыбка. — В любом случае, успокойся и прекрати привлекать внимание. Кому из нас четырнадцать, а кому за тридцать? И я не собираюсь терпеть чужую жалость, — в голосе проскользнуло раздражение.
— Слушаюсь, — мужчина выпрямился и расправил плечи, через пару мгновений вновь ссутулившись. — Мои извинения, я не хотел задеть твою воинскую гордость, — последовала небольшая пауза. — Дочку вспомнил, — сказал он на тон тише, — Мари, — почти прошептал имя дочери. — Негоже так с детьми, не по-божески… — Дальше мы двигались молча.
Сидя в экипаже, я смотрел на неторопливо мелькающие здания и деревья, размышлял над несправедливостью этого, да и не только, мира.
Слушая рассказы лысого о его юношестве, службе и попадании в число революционеров, я проникся к нему некоторой симпатией. Что ни говори, а о таких людях как Кента, слово Человек надо писать с большой буквы. Да, он излишне религиозен и не очень умён, но зато честен, справедлив и добр. И остаётся таким, не озлобившись, несмотря на все удары судьбы. Это вызывало уважение. У меня так не получилось.
Безусловно, он, как и все люди, не избежал ошибок и заблуждений, но позиция «добра с кулаками» мне нравилась. Даже оказавшись в положении немёртвого фактически раба, лысый пытался заботиться о своей поработительнице и наставлять её на верный, с его точки зрения, путь. Даже нельзя сказать, что совсем безуспешно.
И к чему привели Кенту его чувство справедливости и честность? Он сидел рядом со мной в качестве мёртвой марионетки.
Конечно, с циничной точки зрения, бывший революционер сам стал виновником своих бед. Ведь он сам, раз за разом, с открытым забралом, пёр на неприятности, которые лично его даже не касались.