Из Тьмы

Добродел

— Хи-хи, ты падёшь от моих рук, злобное порождение мрака! Изыди и верни мою подругу!

— Твои потуги смешны, светлая! Я владычица нежити и кошмаров! Сама тьма течёт по моим венам, а тепло жизни давно заменил смертный хлад! — надменно, с толикой тщательно подпущенной грусти произнёс я, подхватив игру. — Моё тело неуязвимо к щекотке! Ты меня позабавила смертная, я дозволю тебе уйти. Но если не отступишь… — в голосе появились шипящие нотки. — Превратишься в одного из безмолвных слуг!

— Нет! Тебе меня не запугать, демон! — Эрис гордо вскинула носик и встала в «героическую» позу,

уперев руку в бок. — Я не отступлю! Не брошу подругу в твоих когтях, порождение мрака! И если на тебя не действует моя сила щекотки, тогда… — девушка на миг опустила глаза, но тут же решительно подняла взгляд. — Тогда я применю Это!

— Обнимашки!

— Эрис, Куроме, успокойтесь! Вы же не хотите, чтобы нас выгнали? — прислушавшись, и вправду можно было различить неодобрительные шепотки работниц галереи, пока ещё тихие, но набирающие обороты.

— Демон проиграл и молит о снисхождении. Может, отпустишь меня, о светлая героиня?

— Не пущу. Прими свою участь с достоинством!

— Ну, тогда… — обнимаю девушку в ответ, правда, хм, пониже талии.

— К-куроме, что ты делаешь? — Эрис пересмотрела своё решение и перестала меня тискать.

— А что? Разве дальше не должна быть сцена с всепобеждающей силой любви? — провожаю взглядом мелькнувшую в воздухе копну светлых волос девушки, скрывшейся за спиной кавалера.

— Кхм, — недовольно прокашлялся Натал.

— Мы не в твоей извращенской манге, — блеснув яркой зеленью глаз, Эрис выглянула из-за плеча парня и показала мне язык.

— Ладно, пошли в следующий зал, — со вздохом отвечаю я, поглядывая на скандальную бабку, которая, судя по виду, снова подумывала подойти и прочесть нам нотацию. — Но как же сила любви?

— Передай Кей Ли, что если он ещё раз попробует впихнуть тебе свою порно-мангу, то я сожгу все его запасы. Он плохо на тебя влияет, Куроме, — проворчал друг, получив в ответ тихий смешок.

Мы продолжили своё культурное обогащение под руководством вновь взявшей на себя роль рассказчицы Эрис.

Некоторое время я размышлял об участившихся вспышках гнева и о том, как буду с ними бороться без зеленоглазой «светлой героини» и её обнимашек. Не то чтобы я не в состоянии контролировать вспышки злобы, просто общаясь с этой во всех смыслах светлой девушкой, удавалось чувствовать себя чище и спокойнее, почти как в лучшие годы прошлой жизни.

Ну где я ещё встречу столь позитивного человека, который и после того как частично узнал, что собой представляла её «добрая» подруга, не прекратил думать о ней лучше? Эрис не являлась глупышкой, и, вероятно, поняла о нас больше, чем мы показывали, но своего отношения ничуть не изменила. Разительное отличие от всех остальных.

Не хотелось с ней расставаться.

* * *

Что я могу сказать о своём походе в галерею? Понравилось. Это не занудная школьная обязаловка из прошлой жизни, когда вместо уроков, зевающих учеников, гнали на масскульт мероприятия. Существовала большая разница между добровольно-принудительным посещением театров и музеев, и действительно добровольным визитом, да ещё в хорошей компании.

Если говорить о частностях, то живопись мне «не зашла». Не то чтобы

в Империи не умели рисовать людей, очень даже наоборот, просто я их, людей, за редким исключением, не очень люблю. В ту же сторону шла подавляющая часть батальных полотен. Художественные преувеличения и допущения, вроде лобовой атаки конницы на укрепившуюся на пологом холме тяжёлую пехоту или артиллерии в низине, резали глаз. Доставшиеся от давно мёртвого генерала осколки памяти и вовсе возводили это чувство в степень. А вот картины разорённых чудовищами городов и заполненных трупами полей битв пришлись по нутру. Эстетика смерти и разрушения не чужда моей тёмной части. Но более всего понравились изображения природы и моря. Я легко мог застыть перед запечатлёнными на холсте штормовыми волнами, яростно бьющимися о скалы или умиротворяющей картиной зимнего леса.

Кажется, удалось узнать о себе кое-что новое.

Увы, но приобщение к культуре, к моему разочарованию, пришлось прервать. Неприятное чувство подёргивания в центре груди сначала заставило отвлечься, чтобы понять, что его вызвало. А потом, с удивлением осознав, что это зов от одного из миньонов, я был вынужден последовать по направлению «подёргивания». Самое странное — не то, что немёртвые во что-то влипли, а то, что Кента (ментальный образ зовущего не давал ошибиться), каким-то образом смог использовать контрольную нить и самостоятельно послать зов мне.

Очень странно.

* * *

С любопытством повертев в руках тёмно-зелёную трубу реактивного огнемёта, я аккуратно положил оружие обратно в длинный ящик того же цвета с белой буквенно-числовой маркировкой. Также в здании заброшенного склада присутствовало и множество других деревянных коробов, таких же и несущих иное содержимое с маркировкой.

«М-да, — взгляд прошёлся по кровавой дорожке, оставшейся после волочения трупа, — оказывается, не только я могу влезть в кровавые приключения на ровном месте».

Миньоны заботливо присыпали большую часть красных луж песком, но видимых следов недавнего осталось достаточно, чтобы мысленно восстановить ход короткого боя. В воздухе витал запах крови с пороховой гарью. Вряд ли какой-либо из стрелков успел сделать больше одного выстрела, прежде чем его настигла сабля Кенты. Но и стрелявших было больше десятка, так что в помещении поселился стойкий и довольно специфичный запах.

Удивительно! Прошли только сутки со смерти генерала Вита, а какие-то деятели уже успели обобрать один из складов и толкнуть подотчётное имущество бандитам-перекупщикам. Похоже, вороватость имперских интендантов ничуть не уступала и возможно даже превосходила тех, что остались на родине Виктора.

— Так говорите они сами на вас вышли, а затем напали?

— Верняк! Эта крыса, — пинок по рёбрам единственного выжившего — невысокого мужика с кляпом во рту, — сама законтачила с нами, — от нервов криминальный слуга перешёл на местную вариацию фени. — Сказала, что у неё есть «стволы» и «хлопушки» на любой вкус. А тут толпа быков! Падла! Н-на!!! — блестящая лаком чёрная туфля вновь врезалась в бок мужика, заставив его замычать сквозь кляп. Стоявший неподалёку Кента неодобрительно на это глянул, но ничего не сказал.