Из тьмы

Вебер Дэвид Марк

– Ну, они, блядь, не торопятся с этим, - прорычал Уилсон.

– Роб, - сказала его сестра ровным, зловещим тоном, скосив глаза на четверых детей, сидящих за другим столом для завтрака в нескольких футах от него. Он посмотрел на нее, открыл рот, заметил едва заметное, но явно выраженное ожесточение в ее голубых глазах, на мгновение задумался об этом, затем явно передумал о том, что собирался сказать.

– Извини, - сказал он вместо этого, затем слегка встряхнулся.
– Что я собирался сказать, - продолжил он, - так это то, что они собираются... приятно провести время, выясняя, как устроены люди. Они должны были скармливать нам то, что они хотели, чтобы мы увидели

по сети. И они должны были поощрять нас использовать это для общения друг с другом, чтобы выяснить, что мы задумали.

– Ты прав, - кивнул Дворак.
– Но в любом случае, никто из тех, кто изначально собирался создать что-то эффективное, скорее всего, не стал бы открыто говорить об этом в сети.

– Особенно после того, что случилось с Робинсоном, - печально сказала Шэрон.

– Мы все еще не знаем, застигли ли они его, когда уничтожили Далгрен, - ответил Дворак.

Его тон, однако, ясно говорил о его сомнении в том, что адмирал, организовавший уничтожение шаттлов шонгейри, выбрался до того, как его командный пункт был уничтожен с орбиты. Очевидно, инопланетяне, во всяком случае, придумали, как его найти. И хотя люди, сидевшие за столом Дворака, знали, что F-22, совершившие атаку, вернулись на базу, это было все, что они знали о них. С другой стороны, согласно сообщениям Робинсона, эти пилоты действовали с подручного аэродрома в незапланированном месте. Даже если предположить, что инопланетяне не смогли отследить их до базы и уничтожить на земле, экипажи самолетов должны были понимать, что они не смогут продолжать совершать успешные вылеты без наведения Робинсоном на цель и кого-то, кто пополнит их запасы боеприпасов. Так что единственной разумной вещью, которую они могли бы сделать, было бы бросить свои самолеты, убраться к черту из "Доджа" и, возможно, посмотреть, не смогут ли они найти какой-нибудь другой способ сделать шонгейри несчастными.

Во всяком случае, я чертовски надеюсь, что это то, что они сделали. Нам нужны такие люди. И любой, у кого хватит смелости сделать то, что они сделали, заслуживает гораздо лучшего, чем быть прихлопнутым с воздуха, пока они нащупывают цели без наземного контроля. И он, черт возьми, определенно заслуживает лучшего, чем просто превратиться в огненный шар вместе со своей авиабазой, когда он даже не может дать отпор!

Это навело его на другое соображение, и он взглянул через стол на своего шурина, задаваясь вопросом, думал ли Уилсон о том же, о чем и он. Когда он снова посмотрел на свою жену, он понял, что Шэрон думала.

– Дети, - сказал он, поворачивая голову, чтобы обратиться к молодежи через плечо, - почему бы вам не пойти вперед и не прополоть помидоры и кабачки, пока еще прохладно и тенисто? Если вы сможете закончить свои дела по дому до обеда, ваши мамы отведут вас сегодня днем на плотину и позволят поплавать часок или около того. Хорошо?

Юные лица повернулись к нему с предсказуемым выражением "почему вы ожидаете от нас такого рабского труда", но все они были хорошими ребятами. Они всегда были такими. И даже если они не понимали всего, что происходило, они понимали достаточно, чтобы взрослеть душераздирающе быстро. На самом деле, не было даже символических протестов. Он был немного удивлен этим, пока они не скрылись за дверью, и Шэрон фыркнула.

– Ты же понимаешь, что только что освободил их от утреннего мытья посуды, не так ли, Эйнштейн?

– Упс, - он ухмыльнулся ей, затем пожал плечами.
– Извини за это.

– Не так сожалею, как будешь ты, - заверила она его.
– Мы с Ронни будем мыть, но угадай, кто вытирает?

– Думаю, это справедливо, - признал он, вставая и неся

свою тарелку к раковине.
– На самом деле, почему бы нам не пойти дальше и не начать с этого, пока мы разговариваем.

– О чем тут говорить?
– тон Шэрон был значительно мрачнее, чем раньше.
– Вы двое сказали Сэму, что встретитесь с ним. Ты ни за что не сможешь сказать ему, что так поздно тебя там не будет.

– Знаю.
– Пока говорила, она отнесла свою тарелку к раковине, и он обнял ее одной рукой, извиняясь.
– Мы бы не стали вмешиваться, если бы не думали, что это важно, милая.

– О, да, ты бы так и сделал, - парировала она.
– Ты и Роб, оба.
– Она покачала головой.
– Я знаю, как тебе неприятно прятаться здесь, в горах, вместо того, чтобы сопротивляться... даже если ты достаточно умен, чтобы понимать, что ты не можешь сбивать звездолеты из винтовок, каким бы хорошим ни был твой прицел! Ты бы танцевал, как маленький мальчик, которому нужно в туалет, если бы мы с Ронни сказали тебе, что ты не можешь пойти.

– Не Роб, - не согласилась Вероника, поднося к ним две детские тарелки. Шэрон посмотрела на нее, и ее невестка пожала плечами.
– Он бы нигде не приплясывал... потому что мне пришлось бы ударить его молотком по голове, чтобы он не ушел!

– Вероятно, в его случае это правда, - задумчиво согласился Дворак.
– Как только эта морпеховская дрянь попадает в твою ДНК, некоторые из твоих ментальных схем, кажется, просто отключаются.

– Эй, это не я позволил ему положить это барахло в бункер!
– возразил Уилсон. Дворак бросил на него очень спокойный взгляд, и он пожал плечами.
– Ладно, значит, я бы позволил ему. Только мне не пришлось этого делать, потому что ты открыл рот и согласился раньше, чем успел я. Вот так.

Что, - размышлял Дворак, - было достаточно правдиво.

Он взял у Вероники тарелку с остатком завтрака своей племянницы и начал выгребать его в пакет для компоста, затем остановился, когда к его ноге прижался кто-то мохнатый и засопел холодным влажным носом. Он посмотрел вниз и увидел Нимуэ, аккуратно сидящую рядом с ним, склонив голову набок и с надеждой в глазах.

– Дэвид Дворак!
– предостерегающе сказала Шэрон, и он снова посмотрел на нее.
– Не смей давать ей объедки со стола, - сказала ему жена зловещим тоном.
– Достаточно сложно удержать детей от заныкивания кусочков для нее, не хватало еще, чтобы ты начинал!

Дворак снова посмотрел вниз на большую собаку. Шэрон была права в том, что правилом всегда было "никаких объедков для собак", но также верно и то, что их запасов сухого корма для собак тоже не хватит навсегда. И Нимуэ и Мерлин, очевидно, решили, что такие мелочи, как инопланетное вторжение, не должны мешать их личной жизни. По оценке Дворака, двухмесячный период беременности Нимуэ продолжался пару недель, и ее инстинкты стяжательства, казалось, усилились еще на одну-три ступени.

– Знаешь, она сейчас ест за пятерых или шестерых, - вкрадчиво сказал он своей жене.

– И прекрасно питается сухим кормом, пока он у нас есть, - бескомпромиссно ответила Шэрон, и он пожал плечами.

– Ты, конечно, права, милая, - сказал он, возвращаясь к мешку для компоста. Он тщательно поскреб, и...

– Упс!

Нимуэ набросилась на кусок печенья и половинку сосиски, оставленные Килан, почти до того, как они упали на пол. Ее язык сверкнул, и объедки исчезли одним движением.

– Дэвид!
– взорвалась Шэрон.

– Это был несчастный случай, милая, - сказал он, глядя на нее простодушными карими глазами.
– Честно! Ты же не думаешь, что я сделал это нарочно, не так ли?