Из-за девчонки (сборник)
Шрифт:
– Смотрите, мы всё здесь без вас съедим! – резким чаячьим голосом крикнула Ирочка, притворяясь веселой, хотя недоумевала не меньше, чем все. – Всю эту вкуснятину съедим, ничего не оставим!
Нина-маленькая хотела было тоже принять участие в общем хоре недовольства, но взглянула на Игоря, потом на Костю – и, по-видимому, все поняла.
– Надо предупреждать заранее, – сказала она, фыркнув, наклонилась к маме и что-то шепнула ей на ухо.
Лицо у мамы вытянулось.
– Костенька… – жалобно проговорила
– Да, мама? – подняв брови, Костя повернулся к ней. – Я тебя слушаю.
– Неудобно как-то… – растерянно проговорила мама. – Сережа, скажи!
Она обратилась за поддержкой к отцу. Отец нахмурился, соображая, посмотрел на Нину-маленькую, та сделала движение губами, и отец понял.
Лицо его прояснилось.
– А что? – сказал он. – Хорошая идея! И очень вовремя. Сходите, сходите.
– Ну что, ну что такое? – засуетилась Ирочка, подпрыгивая на диване: ей, разумеется, больше всех было нужно. – Мне тоже интересно!
И мама сдалась.
– Розовую рубашечку надень… – сказала она Косте. Поднялась и пошла на кухню.
– Ну вот! – Костя весело хлопнул Игоря по плечу. – А ты сомневался. Пойдет мне розовая рубашечка?
Игорь молчал. Он чувствовал: не кончится это добром.
Дверь им открыл дядя Жора. Точнее, он долго пыхтел, возясь с замком, и приговаривал, будто на руках у него был младенец:
– А вот и наша мамочка пришла… Наша мамочка ключик забыла.
– Что, у них маленький родился? – вполголоса спросил Костя.
– Н-не знаю… – пробормотал Игорь, и Костя засмеялся.
Костя был очень красив сейчас: в костюме, при галстуке, он не казался таким худым, и розовая рубашка, мама права, очень его молодила.
– Да ты не трусь! – сказал он, видя, что Игорь отступает в сторону. – Не свататься идем, слава богу.
Наконец дверь открылась. Дядя Жора, держа за руку Ивана, прищурился, вгляделся в лицо Кости.
– Простите?… – вопросительно проговорил он.
Улыбаясь, Костя хотел было назвать себя, но его перебил Иван.
– Желтый какой-то пришел, – сказал он басом. – Чего смотришь? Сейчас убью теба…
У него это убедительно получилось: „теба“, а не „тебя“. Чувствовалось, что такой человек шутить не станет.
– Вот это да!.. – сказал Костя. – Здорово же у нас соседей встречают!
Тут дядя Жора взглянул на выступившего вперед Игоря, и личико его осветилось догадкой.
– Котька! – радостно вскрикнул он и кинулся через порог обниматься. А поскольку все, что он делал, он делал от души и чрезвычайно эмоционально, эти объятия заняли продолжительное время. – Котька, Костенька! – то отстраняясь и глядя на Костю слезящимися глазами, то вновь кидаясь ему на шею, приговаривал дядя Жора. – А возмужал! А загорел! Не-уз-на-ва-ем! Честное слово, неузнаваем!
Поскольку на площадке было свежо, а Иван
– Радость-то какая! – суетился, пятясь, дядя Жора. – Ну, проходите, гости дорогие. У нас, правда, не прибрано: родственница из Брянска приехала, с Натальюшкой по магазинам пустились, а я вот сижу…
Он был, разумеется, „в неглиже“ и, спохватившись, убежал в ванную комнату одеваться. Костя присел на корточки, взял за плечи Ивана.
– Так, значит, в Брянске таких выращивают? – спросил он.
– Каких таких? – поинтересовался Иван, глядя исподлобья. За эти полгода он заметно подрос, но оставался таким же букой.
– А таких – лютых.
Ивану это слово понравилось.
– Ага, я лютый, – сказал он. – А вы за тетей Соней пришли?
– За тетей Соней, – ответил Костя, присаживаясь к столу. Игорь стоял, он и ему кивнул: садись, не стесняйся. – А ты откуда знаешь?
– Она не пойдет, – сказал Иван. – Ей это сдалось на черта.
И видимо, считая, что предмет разговора исчерпан, он сел у ног гостей на палас и стал, бибикая и фыркая, возиться с игрушечной машинкой. Время от времени он, впрочем, поднимал личико и смотрел на гостей смышлеными карими глазами.
Вбежал дядя Жора. Он был уже в синем спортивном костюме и стал похож на немолодого боксера в весе пера.
– Ну, рассказывай! – придвинув стул поближе, возбужденно проговорил он. – Что, допекают инсургенты?
– Про инсургентов тебе лучше Игорь расскажет! – с усмешкой ответил Костя. – А про другое – долго, весь отпуск как раз и займет. Давай-ка к нам поднимайся: я сейчас слайды буду показывать.
– Нет, Котя, не могу, – сокрушенно сказал дядя Жора. – Ивана одного не оставишь. С огромной бы радостью, но увы…
– Сам-то когда такого заведешь? – поинтересовался Костя.
– После тебя, дорогой, после тебя, – парировал дядя Жора. – У меня все же дочка на выданье, не забывай. Твоя очередь.
– В таком случае, может быть, дочку отпустишь? – предложил Костя. – Они ведь, я слышал, с Игорем не разлей вода, так что скучно ей не будет. Дома она?
Дядя Жора покосился на закрытую дверь и сказал, отчего-то понизив голос:
– Дома. Сейчас позову.
Он помедлил, откашлялся, потом громким фальцетом прокричал:
– Сонюшка! Сонюшка, выйди, пожалуйста!
Пауза. Из-за двери – ни звука.
– Сонюшка! – вновь воззвал дядя Жора.
Тишина. Игорь сник.
– Может быть, она спит? – предположил Костя.
– Нет, не спит она, – сказал вдруг Иван. – Вон они, ноги ее. В красных тапочках, у двери стоят. Я вижу.
– Сонюшка! – безнадежным голосом повторил дядя Жора.
– А теперь отошла, – радостно сообщил Иван.