Из-за девчонки (сборник)
Шрифт:
– Ты один? – спросила она. – А Рериха не видел?
– Рерих с Китайской Кошкой на колесе обозрения катаются. Кошка скрипичные занятия прогуливает, а скрипку в коляске под лестницей прячет… У тебя нет случайно чистой тетрадки в клеточку?
Она принесла тетрадь, и я ушел. А чего еще делать, когда говорить не о чем?
На лестнице я вытащил из кармана кусочек угля (когда-то давным-давно у Рериха взял) и написал на стене большими печатными буквами:
ИНГА + РЕРИХ = ЛЮБОВЬ.
А когда домой
– Это ты? Это ты? – все время спрашивает. – Ну скажи, ты это?
Я повесил трубку. Рерих же по-прежнему стоял под окнами Китайской Кошки, а когда ее дома не было, рисовал гипсовые головы. Он теперь на женские перешел. Чем-то они все Кошкину голову напоминали. Какие у нас во дворе талантливые люди! Китайская Кошка на скрипке играет, Рерих рисует, Инга… Инга… Говорят, она из лука здорово стреляет. Вот бы посмотреть!
Я как-то в магазин бегу, смотрю: она на лестнице тряпкой мою надпись стирает.
– Не видел, кто написал? – спрашивает.
– А чего было написано? – На стене к этому времени один слог «бовь» остался.
– Будто не знаешь! – усмехнулась она.
– Это кто-то углем написал.
– Кто же?
– Только не Рерих. Он сейчас за Китайской Кошкой, как носильщик, скрипку таскает…
Она закусила губу и убежала. А я хотел ее в кино позвать. Интересно, пошла бы?
В этот день Рерих передал мне записку для Китайской Кошки. Он и раньше ей записочки писал, только Кошка их рвала на мелкие кусочки и не читала.
Я с этой запиской к Инге зашел.
– От кого? – спросила она.
– Нет ли у тебя чистой тетради в линеечку?
– Я спрашиваю: от кого записка?
– От Рериха. Только не тебе, а Китайской Кошке. А тетрадь я завтра верну. Когда тебе принести?
Она:
– Дай записку прочитать!
Я:
– Ты что? Разве чужие записки читают?
Она:
– Дай… Дай, пожалуйста, а? Ну дай, ладно? Я прочитаю и отдам…
Я:
– Ладно, дам. Только пойдем потом со мной гулять? Куда ты хочешь?
Она хвать записку – и на кухню. Я стою жду. Лук в прихожей висит. Из чьих-то рогов сделанный. Из него, значит, она стреляет. Я тетиву потрогал – как басовая струна у гитары, она зазвучала. Интересно…
Возвращается.
Я:
– Ну что? Пойдем?
Она вздыхает:
– Пойдем…
Мы оделись и вышли. Небо серое, все в плащах, держат зонты на изготовку: а вдруг дождь начнется? И Китайская Кошка в прозрачном плаще навстречу со скрипкой, а на голове гигантский розовый бант.
– Тебе записка, – говорю.
– От кого?
– Прочтешь – узнаешь.
Китайская Кошка развернула записку.
Мы пошли вперед, а Китайская Кошка записку на мелкие кусочки стала
Инга закусила губу.
– Зачем Кошка такой дурацкий бант нацепила? – спрашиваю.
Инга молчит.
С Ингой прогулка не получилась. Она молчала, а одному говорить скучно. Только когда разговор заходил про Рериха, она оживлялась. Но все время говорить про Рериха неинтересно. Я рассказал, как он за натурщицами подсматривал, а Инга только улыбнулась.
Не получилась у нас прогулка.
В этот день много чего произошло. Вернулся я домой, мама говорит:
– Новость. Оля Шаргородская не поступила в музыкальное училище. Столько денег репетиторам платили – и всё на ветер…
Я зашел к Китайской Кошке. Она сидит на табуретке – глаза сухие. Китаец на стене приуныл, и круглая кошка никуда не собирается лететь.
– Не приняли? – спрашиваю.
– Не приняли. Ну а как вы погуляли?
– Плохо.
– Чего же так?
– Не знаю.
– Ясно. А про меня говорили, что я в группе самая талантливая…
– Не расстраивайся. Если говорят, что самая талантливая, на будущий год поступишь, – утешаю: все-таки с детства друг друга знаем.
– Хватит, – устало сказала она. – Дай скрипку…
Я принес. Она взяла, погладила ее.
– Этот дурак под окном стоит?
– Рерих? – Я подошел к окну. – Стоит.
Тут она вдруг сорвала с головы бант, швырнула его на пол, схватила скрипку и выбросила ее в окно.
Я своим глазам не поверил. За скрипкой – пюпитр. Зазвенел на асфальте, как брошенная шпага.
Скрипка выпрыгнула из футляра и поскакала по лужам. Тренькнули печально струны.
А под окном Рерих стоял.
– Ура! – закричал он, увидев, как скрипка из окна упала. Дурак, не понял даже, что она могла ему на голову свалиться. – Ура! – закричал он. – Теперь все по-старому будет!
Китайская Кошка высунулась из окна.
– Подбери! Подбери мою скрипку! – кричит.
Рерих не обращает внимания. Орут каждый свое.
Я выхожу в прихожую, набираю Ингин номер.
– Это я, – говорю. – Посмотри в окно, что делается. Пойдем в кино, а? На семь двадцать в «Дружбу» успеем…
Она бросает трубку.
Я снова набираю.
– Ты мне противен! – говорит Инга.
Китайская Кошка спускается во двор и скрипку поднимает.
– Скрипочка моя раненая!.. – прижимает ее к себе и плачет так, что люди из окон высовываются.
Рерих рядом стоит и футляр держит. В луже папка с рисунками валяется. Ветер рисунки из папки вытаскивает, раскладывает на асфальте, приглашает на выставку. Только рисунки быстро намокают, и не разобрать, что там нарисовано.