Из записных книжек 1865—1905
Шрифт:
Возница от Гарта приехал за мной в десять вместо половины восьмого. В качестве извинения сказал: «Время в деревне течет медленнее, отстает на час-полтора от городского; так что опоздания нет. Иной раз встанешь в воскресенье ранехонько, а в городскую церковь придешь, проповедь, смотришь, наполовину прочитана. Время течет по-разному. Ничего не поделаешь».
Увы! Все переменилось в Ганнибале.
Но когда я дошел до Третьей или Четвертой улицы, слезы брызнули у меня: я узнал лужу. Это была та самая старая лужа, в которой завязла Энни Макдональд.
Семья бедняков на пароходе. Едут на Запад. Муж на палубе вместе с повозкой, жену с детьми пустили из милости в кают-компанию.
Вода выше Дюбьюка оливково-зеленая, полупрозрачная, роскошно освещенная солнцем. Верхняя Миссисипи — страна необыкновенных закатов.
Обрывистые берега выше Сент-Поля необычайно живописны. Там, где косматые утесы с зубцами, как башни, уходят в небо над крутым зеленеющим склоном, они поражают вас сочностью и теплотой красок. Темно-коричневый рядом с бутылочно-зеленым. Рай для художника. Напоминают по цвету дома в испанских кварталах Нового Орлеана.
По поводу дуэлей: допустим, что вы смоете ваше бесчестье, изувечив обидчика, но смоется ли бесчестье, если он изувечит вас?
Романтика речного кораблевождения умерла. Лоцман уже не бог Ганнибала. Молодежь больше не щеголяет речным жаргоном. Они мечтают теперь о железных дорогах и со смаком называют их начальными буквами — манера, распространившаяся по всему Западу.
Они смакуют эти начальные буквы, словно во рту — конфетка.
За время, что я путешествую, скончались четыре замечательных человека: Эмерсон и Лонгфелло здесь, Дарвин и доктор Джон Браун [48] — в Англии. Я был с ними со всеми знаком, с Брауном близко.
48
Джон Браун (1810–1882) — английский врач и литератор.
— Мы спасли душу турка.
— Во что это обошлось?
— Два миллиона долларов.
— Не дороговато ли?
— Убито двести индейцев.
— Во что это обошлось?
— Два миллиона долларов.
— За эти деньги можно было бы дать им высшее образование.
1883
Радость человека, попавшего в волшебную страну, где текут реки из водки и вина, а вода продается за деньги и считается деликатесом.
Очень скоро он втягивается в питье дорогостоящей воды и впадает в беспутство. На вино не смотрит — оно слишком доступно, его слишком много. Мораль — запретительные законы вредны.
Описать второе пришествие. Со всеми подробностями. Много апостолов ирландского происхождения. Падди Райен [49] в роли Иуды, другие апостолы. Звезда на востоке. Люди не верят, что звезда двигалась, говорят, что волхвы были под мухой. Интервью Иоанна Богослова.
Стормфилду [50] рассказывают о человеке, который всю жизнь стремился к райскому блаженству. Когда же наконец попал в рай, встретил там своего соседа, которого, по его глубокому убеждению, следовало отправить прямехонько в ад. Был настолько этим рассержен, что спросил, как пройти в ад, забрал саквояж и ушел.
49
Падди Райен (1831–1911) — католический епископ, американец ирландского происхождения.
50
Стормфилд — герой рассказа Твена «Путешествие капитана Стормфилда в рай».
Стормфилд узнает, что ад устроили, идя навстречу пожеланиям первых христиан. В настоящее время райские чертоги отапливаются радиаторами, соединенными с адом. Эта идея
Если вы в темноте примете свою жену за грабителя и выстрелите, вы ее непременно убьете; если это в самом деле грабитель, промахнетесь наверняка.
51
Джонатан Эдвардс (1703–1758) — американский богослов. Жан Кальвин (1509–1564) — деятель Реформации, основатель одного из течений протестантизма, названного по его имени, — кальвинизм. Ричард Бэкстер (1615–1691) — английский теолог.
— Кто такой англичанин?
— Человек, который делает что-либо потому, что так делали раньше.
— Кто такой американец?
— Человек, который делает что-либо потому, что так раньше не делали.
Живут внутри айсберга. Жилище прекрасно устроено; утварь с погибшего корабля (а откуда берется тепло?). Рождаются дети. Толстый прозрачный лед в окнах.
Их находят мертвыми и замерзшими через сто тридцать лет. Айсберг движется по широкому кругу, и так год за годом. Каждые двадцать три года они видят вдалеке обломки своего корабля. Айсберг — двенадцать миль в длину, восемь в ширину, горы, долины, плато. Придумывают развлечения. Дети рождаются, вырастают, женятся. Пытаются разъяснить им, что такое жизнь на земле, в другом мире. Те не могут понять, они знают только свой айсберг. Приручают стада животных и стаи птиц, питаются ими. Может быть, у них нет огня. Тогда едят все сырым. Дети не видали огня, не знают об угле. Это должен быть дневник женщины, он начат уже после кораблекрушения; как они туда попали, не сказано. У них нет воскресенья.
Оба семейства знают, что им не спастись. Не хотят внушать детям несбыточную мечту и потому говорят им, что они родились здесь, на айсберге; ничего другого не знают.
Откуда же ножи и другие металлические предметы? Их, оказывается, нашли в яйце оугоупа. Дети часто принимаются искать гнезда этой воображаемой птицы.
Она рассказывает о юной девушке, душевнобольной, которая дожила до восьмидесяти. Посещает могилу мужа, умершего лет тридцать назад. Он лежит в ледяном склепе, не тронутый тлением, молодой, а она состарилась и поседела.
Я думаю, что все мы микроскопические трихины в крови какого-то гигантского существа и что бог заботится о благополучии этого существа, а о нас даже не думает.
Я всегда сержусь, когда получаю определенного типа письма с просьбами о денежной помощи. Я не сержусь, когда такие письма пишут мне негры, — они делают это по простоте души. Миссис Клеменс [52] всегда говорит: «Считай каждого негром, пока не убедишься, что это не так».
52
Жена М.Твена.
Однажды, побившись об заклад, что буду изображать глухонемого, сел в почтовую карету из Вирджиния-Сити в Сан-Франциско. В карете было несколько женщин и юных девушек. Проехав немного, сошел. Проиграл пари.
Вообразил себя странствующим рыцарем средних веков. Потребности и привычки нашего времени; вытекающие отсюда неудобства. В латах нет карманов. Не могу почесаться. Насморк — не могу высморкаться, не могу достать носовой платок, не могу вытереть нос железным рукавом. Латы накаляются на солнце, пропускают сырость, когда идет дождь, в мороз превращают меня в ледышку. Когда я вхожу в церковь, раздается неприятный лязг. Не могу одеться, не могу раздеться. В меня ударяет молния. Падаю и не могу сам подняться.