Из записок районного опера
Шрифт:
Но начальство у нас ведь — не из шибко деликатных. Оно ему надо — помнить, что Эдуард Амбарцумян родом из солнечной Армении… Начальникам работу подавай, а не детальный состав своих кровей… И вот представьте картинку: идёт очередное совещание, и начальник угрозыска привычно чешет языком, типа «Проклятое з в е р ь ё вконец оборзело, ведёт себя привольно, как у себя дома, в аулах-саклях! Надо побольше хватать этих ч е р н о з а д ы х, волокти в райотдел и полировать до посинения!»
(Объясню ситуацию: «кавказцы» экономят, подмазывая ментовское руководство лишь на уровне горУВД и выше, так что, не получившие
Тут же сидит наш бедненький армянинчик, и — алеет от стыдобищи… Причём не то чтоб ему за грубияна — начальника стыдно, ни Боже мой, — он видит и ценит по достоинству тот факт, что своего подчинённого майор в упор «кавказцем» не считает… Но и не своей же нации ему конфузиться!.. А — вынуждают ведь… И чует он себя — полным идиотом!.. Мы это видим, и в глубине души — сочувствуем ему. Живи мы сейчас в Ереване, и работай в тамошней милиции — наверняка оказались бы в таком же положении!..
Так вот, Ираклий на подобных совещаниях — как рыба в воде. И не только ничего не стыдится, но ещё и поддерживает репликами начальника, вроде того, что: «Правильно, давно пора кончать с засильем ж о п н и к о в, а то совсем уж житья от них нет!..»
И анекдотик рассказать «про грузин, армян и русских» — это он завсегда пожалуйста, сам же первый и хохочет над ним…
Он словно бы задался целью каждодневно доказывать окружающим, что никакое он не «лицо к/н», а самый что ни на есть всамправдашний русак… Это — с таким-то носярой!..
А второе, что активно не нравится нам в Ираклии — слишком длинный язык. То есть в служебных делах он как раз немногословен, и говорит всегда по существу, но во всём прочем, не-служебном — балаболка!.. Строит из себя нечто капитальное, влиятельное… Кичится какими-то совершенно невероятными связями, и намекает, что у него — ТАКИЕ друзья, и ТАКАЯ перспектива!.. Но чего ж он с такими друзьями и перспективами засел безвылазно в рядовом РОВД?!.
Любил Ираклий показать, какой он опытный, всё на свете знает, и всё ловко у него получается, — причём даже там, где ни хрена не знал, и ни черта у него не выходило…
Допустим, говорит: «Поедем туда-то, я всё сделаю, ты будешь только присутствовать!» Едем. Ничего он не делает, если ты ему не поможешь — уезжаете, несолоно хлебавши, он же на обратной дороге ещё и бодрится: «Ничего, в этот раз случайно обломилось, а в следующий — будет ништяк!» Но и в следующий раз обламывается, и во все последующие… Однако ему — хоть бы хны!.. «Я в полном порядке!», «У меня всё схвачено!», «Сейчас мы такое сотворим!»
Конкретный пример… Заехали с ним как-то по делам на другой конец города, дело сделали, проголодались, а в карманах — ни шиша… Он и говорит: «Пошли на здешний рынок, там у меня хороший знакомый, земляк из Кутаиси, мясом торгует! Подойдём к нему и угостимся, без проблем!» И, главное, так уверенно говорит, словно приглашает на халяву отобедать в ресторан, где шеф-поваром работает его родной дядя… Ладно, двинули на рынок.
Нашёл он среди торговых рядов прилавок, где торговал говядиной и бараниной его землячок (чернявый, носастый, глазастый — словно его родной брат-единоутробник), подвёл меня к нему, и… начал натурально наезжать на кутаисца: «Ты чего здесь торгуешь,
Торговец печально смотрит и что-то мекает в ответ, а я стою рядом, как оплёванный… Во-первых, так с земляками (тем более — с хорошими знакомыми!) нормальные люди не разговаривают. А во-вторых, если уж ты подошёл к человеку, который угощать тебя не д о л ж е н, но в принципе — м о ж е т, то хотя бы найди с ним общий язык, нащупай какие-то подходы…
Представься вежливо, поговори культурно, расспроси о делах, пообещай какую-нибудь помощь (и не забудь впоследствии исполнить хотя бы часть своих замечаний!), а уж потом, где-нибудь на 21-й минуте дружеской беседы, закинь удочку и насчёт угощения, мол: «Время обеденное, — не угостите ли, хозяин?..» Вот как разумный человек разговаривает с разумными людьми, а наезжать внагляк, требовать: «Накорми и напои нас!», — это любой осёл может… Но толку-то?!.
«Короче, мяса дай нам, но только — хорошего!.. А подсунешь галимого — будет тебе полный звиздец!» — тем временем, без малейшей паузы и подготовки, перешёл от дебюта к эндшпилю мой коллега. Торговец гляделки выпучил, не врубившись: с каких это делов он должен угощать?!.
Но нас было двое, а он — один. В наших карманах лежали грозные к с и в ы, а у него — лишь кошелёк с выручкой за день… Мы могли, при желании, сделать ему кучу гадостей (прицепиться к чему-либо, например, и штрафануть на круглую сумму), он же нам ничего в ответ сделать не мог…
Вот поэтому, досадливо вздохнув и отыскав среди валяющихся на прилавке мясных кусков тот, что смотрелся противнее, он молча сунул его нам. Придираться к качеству презента Ираклий благоразумно не стал (понимал, что взъярённый земляк мог послать подальше, и не хотел конфузиться в моём присутствии), цепко схватил мясо, и, довольно лыбясь, потащил меня на другой конец базара, к «знакомому шашлышнику». Тоже — черноглазому и носастому, между прочим…
Опять началась та же фигня: крики, угрозы, «да у тебя лицензия на торговлю просрочена!», «да я тебя на каторге за такие художества сгною!» сразу за этим внезапно следовало: «Поджарь нам это мясо, живо! А не то я из тебя самого шашлык сделаю…»
Тому — и деться некуда. Взял огромную сковородку, сердито швырнул на него наш несвежий кус, пошёл жарить. Усадив меня за столик под навесом («Подожди, я сейчас!»), Ираклий убежал куда-то. Сильно подозреваю — решил отсидеться в сторонке и посмотреть, не учинит ли шашлычник скандал…
Я одиноко торчал за столиком, чуя на себе презрительный взгляд жарящего гнилое мясо на прогорклом сале шашлычника, и понимая, каким же полнейшим чмо смотрюсь сейчас!..
Самым правильным было встать и уйти… Но это значило проявить слабость, показать неуверенность в себе перед каким-то базарным з в е р е м, да и в животе урчало, между прочим… Вот почему я оставался на месте, уткнув угрюмые глаза в пол перед собою…
Когда мясо было готово — подоспел и Ираклий. Вдвоём мы с трудом сжевали противное, жёсткое, пережаренное и недосоленное жаркое… Перед уходом Ираклий на прощание матюкнул приготовившего ему угощение «знакомого» за то и сё, пятое и десятое…