Из жизни полковника Дубровина
Шрифт:
Раскольцев. Вызывающий пароль...
Сальге. Мне объяснили, что это сюжет русской иконы.
Раскольцев. Так кто же?
Василий почему-то усмехнулся. Наступила пауза. И вдруг после паузы негодующий возглас Раскольцева:
— Вы с ума сошли! Мальчишка! У него нет прошлого!
Понятна усмешка Василия. Не произнес имени, на бумаге написал. Из близких знакомых Раскольцева был этот "Ангел пустыни"!
Сальге. У него есть твердое настоящее... И здесь идет смена поколений, доктор! Я попробую его на
Через несколько фраз "Привет от Эдвардса". Все! Как только будет готова посылка, можете к нему обратиться... Отдыхайте! Я больше к вам не пожалую...
Раздались мой голос и голос Сальге, это мы с ним раскланивались. Аппарат умолк.
Мы сидели некоторое время в тяжелой задумчивости.
Такая уж профессия, сталкивает она с человеческой подлостью, грязью, предательством, изменой... И все же к этим вещам привыкнуть невозможно.
— Соучастие в убийстве подтвердилось! — заметил Василий. Но он думал уже о другом, как и все мы...
Куда же распустили они свои щупальца? Ну, прежде всего, конечно, "Ангел пустыни". Связной. Человек, близко знакомый с Раскольцевым. Раскольцеву известен его характер, он молод, коли Раскольцев назвал его мальчишкой, связь с ним у Раскольцева упрощена... Сюжет русской иконы. Вполне достаточно отправных точек.
Остальное дело техники исполнения этюда! Уточнение и имени и фамилии "Ангела пустыни" шло по линии Сретенцева...
Генерал? "Я даже и генерала просил..."
Здесь все туманно и неустойчиво. Это могло быть и проходной фразой, ровным счетом ничего за собой не несущей. Просил какого-то генерала похлопотать о закладке подземного кабеля. Сказал об этом... Только интонация настораживала. Так, как была произнесена эта фраза, говорят только о людях, известных обоим собеседникам. Сразу вопрос: почему этому господину известно, что у Раскольцева есть знакомый генерал? Стало быть, вообще круг знакомых анализировался теми, кто послал к Раскольцеву этого господина.
Сомнений не было. Раскольцев был оживлен как старый агент. Завербован он мог быть только в плену.
Кем? Гестапо или абвером? Особого, правда, значения это не имело... Он перешел в наследство другим хозяевам. Пытались оживить и Шкаликова. Сорвалось... Мы тогда не знали, какой был разговор у Шкаликова с Сальге, но мы знали, что Сальге его убил, что надежды на Шкаликова не оправдались.
Оживляют агентуру. Зачем? Просто так, на всякий случай это не делается. Стало быть, Раскольцев понадобился именно сейчас, и, всего вероятнее, только потому, что прикоснулся к лицу или объекту, интересующему хозяев этого посланца, хозяев бывшей гестаповской или абверовской агентуры.
Этот строй рассуждений подводил нас уже с другой стороны и к генералу... Опять же
За эту сторону дела взялся Василий.
Меня вызвал для доклада Сергей Константинович.
Первый вопрос висел в воздухе.
— Чем объясняется, что вы не задержали убийцу Шкаликова?
— Слишком это было бы просто, Сергей Константинович! — ответил я. — Настоящее расследование только начинается! Сегодня мы знаем, что этот неизвестный, он же пока что Гусейнов, оживил агента какой-то разведки. Можно предполагать...
— Предполагать не надо! В конечном счете, от кого бы этот господин ни действовал, все сойдется в одном центре... Оживил? А может быть, Раскольцев и был действующим агентом?
— Нет! Из записи их разговора видно, что они только начинают работать... Оживлен Раскольцев и ему придан связник.
— Кто связник?
— Это один из вопросов расследования...
— Какое на вас впечатление произвел Раскольцев?
— Всех фактов мы еще не знаем. Противник он сильны и.
— Если сильный противник, то и человек сильный.
— Сильный, Сергей Константинович! Думается мне, что и отличный специалист... Практика поставлена у него солидно.
— Сильный человек, отличный специалист... Что его могло так крепко связать с международными авантюристами? Сильный человек по мелочам не запутается...
— Я ему оставил свой телефон!
— Зачем?
— Представился я чекистом... Интересуюсь историей... А вдруг! Вдруг в часы сомнений и колебаний рука потянется к телефону. Ему будет легче обратиться к человеку знакомому, к своему пациенту. Может быть, это его подтолкнет прийти...
— С повинной?
— Сначала, может быть, посоветоваться! Может, быть, еще жив в нем человек? Не хотелось бы без борьбы его уступать...
— Может быть... Может быть... Если его руки в прошлом не запятнаны кровью! Этот господин не уйдет, пока вы ведете расследование?
— Он проверит, как пойдет передача... Этим у нас обеспечена еще одна встреча с ним.
— Врач... Это же гуманная профессия... Неужели самое страшное? Тогда, во время войны? Связного будет трудно найти?
— Не думаю...
Вечером у Раскольцева на веранде собрались гости.
Приехал к Раскольцеву сыграть с ним партию в шахматы генерал Брунов. Его служба была связана с гражданской обороной. Никогда еще воинские формирования не выполняли столь высокой и благородной миссии — не только оборона от нападения, но и опасение миллионсгв людей от пламени термоядерного оружия.