Из Злодейки в Толстуху
Шрифт:
Изида наступает на него.
– Баранье ухо про деньги говорил, ты мне должен, я знаю!
– Какой ещё монетой, что ты несёшь? И это не мои проблемы! Я сейчас охрану вызову, поняла? – и тут он сбавляет тон и холодно усмехается. – За официальную работу свою ты зарплату получишь. Только вычту из неё.
– Так, значит, да?
Изида отступает. Бросилась бы на него, да оторвала кое-что, что в человеке от барана. Но ей ясно, что это всё только усложнит, а потому лишь усмехается:
– Я проклинаю тебя, Каруил
Он не сдерживает смех и шире открывает дверь, бормоча себе под нос: «вот дура же оказалась, дура».
***
Она идёт по узкой дорожке, единственной здесь очищенной от снега.
Прохожие сторонятся её, косо смотрят, думают, наверное, что больна.
Изиде тяжело, жарко, и одновременно с этим холодно из-за колкого ветра, бьющего в покрасневшее лицо.
Сердце ноет в груди, желудок сводит от голода.
Руки сами собой лезут в пакет с едой, который дала ей та старуха. Изида пробует что-то мягкое и липкое, похожее на затвердевшую пену и останавливается посреди дороги, даже не обращая больше внимания на проезжающие мимо вонючие колесницы.
Всё грохочет вокруг, мельтешит, новое тело то и дело даёт сбой, денег, похоже, больше не предвидится… А для Изиды прекращает существовать всё и вся, кроме этой тающей во рту сладости.
Она приходит в себя только тогда, когда в пакете не остаётся ничего. С недоумением смотрит прямо перед собой, боясь пошевелиться и обнаружить, что стала ещё тяжелее, и облизывает выпачканные в креме губы.
– Нет, с этим надо будет что-нибудь сделать… – даёт она себе указание, хотя и надеется, что долго ей терпеть эту тушу на себе не придётся.
И в следующее мгновение Изида понимает, что совершенно не знает, куда ей идти. Что-то подсказывает ей, что она свернула не туда и окончательно заблудилась. Ирочка этой дорогой никогда не ходила.
Но Изида обретает спокойствие, когда взгляд её падает на вывеску с изображением щита и двух скрещенных мечей над дверями какого-то здания.
Она идёт туда, колесницы тормозят и сигналят, но Изида старается не смотреть на них и упрямо продолжает путь.
Она заходит в здание, протискивается по узкому коридору к лестнице, ведущей наверх. Поднимается по ней, с каждой ступенькой вспоминая по проклятию. И оказывается в просторном зале, где странно одетые люди размахивают мечами, разучивая какой-то приём.
– Эй, мамаша, – замечает её один, молодой, внушительных габаритов, мужчина с раскосыми тёмными глазами и светлым хвостиком на затылке. – Дети занимаются этажом выше.
Глава 9. Интерес демона
– Что ты про псов говорил, я прослушала… – тихо признаётся Ирочка, вытирая с губ куриный паштет. Они в трапезной, и только еда по-настоящему может её сейчас успокоить.
Анд сидит напротив и с хрустом отрывает ножку от тушки запечённой
– Рыжие псы. Они слуги богини огня. Собаки – добрые животные, полезные. Но не рыжие. Даже видеть их считается дурным знаком, не то, что касаться. Или быть облаянным ими. Или раненым. Лет пятьдесят назад это случилось… – он убирает упавшую на лицо прядь тёмно-красных волос и протягивает Ирине кубок с вином. – Стая рыжих псов спустилась с вулкана, пересекла город, находившийся внизу, а к вечеру произошло извержение. Лава сменила стаю псов, бежала тем же путём, и пепел укрывал собой её путь…
– Подожди-подожди, – прожевав, Ира вытягивает палец и указывает на потолок, – а что если это просто случайность? Хотя да, у вас тут магия… И боги… это типа демоны? Или как в греческой мифологии? Ну то есть… Не знаю, как объяснить.
Анд качает головой и отмахивается от неё, как от ребёнка.
– Нет, демонов ты видела. А боги… это нечто необъяснимое, чистая сила.
– А я, – выходит к ним Алукерий, – не сила, получается? – щёлкает он пальцами, и над ними зажигается зелёный огонёк.
Анд тяжело вздыхает и возводит глаза к потолку.
– Ты нечто среднее между людьми и нечистью. И, к слову, что ты здесь делаешь до сих пор?
Но Алукерий пожимает плечом и смотрит на Ирочку.
На нём сейчас белая полупрозрачная рубашка с пушистым воротником и широкими рукавами, стянутыми розовой лентой на запястьях.
Ирочка заглядывается на него и прикрывает рот ладошкой, странно хихикнув.
– С этой штукой над головой ты был похож на персонажа одной игры… Племяшка моя любит такое, – на этом взгляд её грустнеет, а рука тянется к отбивной. – Всё-таки, всё что-то у вас немного пресное…
– Вот с этим? – Алукерий усмехается, смотрит как-то по-доброму своими блестящими яркими глазами, и снова щёлкает пальцами, заставляя зелёное пламя вернуться и зависнуть в воздухе. – Что за игра? Я много знаю игр.
Это почему-то смущает её, щеки едва заметно алеют, что смотрится как минимум странно…
Иссиня-чёрные, блестящие волосы Изиды сейчас убраны в толстую косу, что Кер видит впервые. Из-за слабеющей в ней демонской силы она кажется более хрупкой. Кожа больше не имеет того сероватого оттенка, что был прежде.
Смотрится странно. Но красиво. И всё же.
– Тело её долго не протянет без хозяйки.
Анд, который всё это время зло наблюдал за их переглядками, меняется в лице и поднимается из-за стола.
– Что? Она может погибнуть?
Сейчас он почему-то кажется ещё более высоким и не таким устрашающим. Волосы цвета красного, жгучего перца, выглядят темнее. От камина по помещению разливаются алые мягкие всполохи. Подбежавший к Анду пёс проводит языком по его ладони. И Анд, не глядя, рассеянно треплет его за ухом.