Изабель
Шрифт:
Они поговорили о том давно забытом случае. Поль вспомнил, а может быть, и выдумал, какие-то новые смешные подробности. Они долго смеялись. «Как забавно, — подумал Поль, — никакая идеология не может разлучить старых друзей. Мы с Андре такие же разные, как ночь и день. Наши мнения разделяются даже в литературе. У нас совершенно разное мировосприятие. И все же несмотря ни на что нас объединяет такая крепкая дружба, что в сравнении с ней любые идеи кажутся бесполезным балластом».
Его размышления прервал приход Николь. Она вошла в комнату в меховом манто. Поль был едва знаком с ней. Зато в последние годы он много слышал о ней от их общих друзей. Эта довольно полная,
Николь сняла шубу. С первого взгляда она поняла, что застала друзей за доверительной беседой. К тому же и вино в бутылке было на самом донышке.
— Вижу, что вы тут не скучали без меня.
— Может, теперь мы поедим? — предложил Андре.
— Представь себе, я уже подумала об этом. И принесла с собой отличные отбивные. Надеюсь, Поль не против?
Поль из приличия начал было отказываться. Но друзья для того и существуют, чтобы, войдя к ним в дом, не хотеть выходить из него.
— Принеси нам что-нибудь выпить, — попросил Андре.
И добавил, обращаясь к другу:
— Что еще можно делать в этой жизни, как не пить, есть, говорить, писать, спать и изредка заниматься любовью? Последнее, несомненно, имеет куда меньшее значение, чем все другие занятия.
— Что ты говоришь! — воскликнул Поль. — Хорошо еще, что наши читатели не знают, как пренебрежительно авторы романов относятся к любви.
— Вот удивились бы эти сволочи! Любовь должна проходить через голову, а все остальное — чистый вздор. Что и подтверждает твой случай. Ты разрешишь рассказать Николь?
— Конечно, не стоит пренебрегать мнением женщины.
Николь вышла из кухни. Она уже повязала вокруг талии фартук в клеточку.
— Представь себе, этот негодяй желает заняться любовью с собственной дочерью.
— Ты шутишь?
Она улыбнулась, словно ожидала услышать новый анекдот. Андре в нескольких словах посвятил ее в суть дела.
— А почему бы и нет? — сказала она.
Во время обеда они несколько раз возвращались к этой теме. В конце концов они сошлись во мнении, что из подобной затеи не выйдет ничего путного.
— Не мучайте себя вопросами, на которые не может быть ответа, — посоветовала Николь. — Надо лишь научиться управлять своими страстями.
— Ты права. Я знаю Поля. Он верит в судьбу. К тому же он любит страдать. Если не остановить его вовремя, он может заживо себя похоронить.
Тем временем окруженный вниманием Поль, съев сочный антрекот с хрустящим жареным картофелем, с наслаждением потягивал бордо. «Как хорошо страдать!» — думал он. Он ушел от друзей далеко за полночь.
Андре проводил его до двери:
— Ты действительно не хочешь, чтобы я вызвал такси?
— Мне хочется пройтись пешком.
Ночь выдалась холодной и неприветливой. Если бы все шло так, как он хотел, то в этот час он находился бы у себя в Провансе. Изабель спала бы в нескольких метрах от него, зарывшись головой в подушку. Он долго смотрел бы на нее. «Ах! — вздохнул он, — как все-таки хорошо любить кого-то!» Ему вдруг стало грустно на душе от того, что он поделился с другими своим секретом. Более того, он неправильно изложил суть дела и свел все к банальной постели, в то время как главным для него оставалось желание. Желать — значит понимать. Испытывать влечение именно к данному телу, а не к какому-то другому. В этом что-то есть. И ничего больше в жизни
Он подумал о Маривонне. Да, она доставила ему удовольствие. И надо сказать, весьма большое. Маривонна не могла не понравиться ему. Он был признателен ей, но она не задела его чувств. И он с легкостью вернул ей свободу. Она была совсем не та птичка, которую он хотел бы упрятать в клетку. В то же время даже мысль о том, что Изабель разгуливает на свободе, казалась ему чудовищной.
Он вдруг услышал, как громко стучат его каблуки в предрассветной тишине улицы. И ему в голову пришла мрачная и достаточно нелепая мысль: «Однажды вот так же здесь прозвучат другие шаги, но отнюдь не мои. Вот еще один повод, чтобы пожалеть самого себя. Надо как-нибудь рассказать Изабель об этом. Вот мы топчем и топчем эту землю, а потом все кончается».
Слишком бодрым для умирающего шагом он перешел на другой берег Сены. Теперь он уже твердо знал, куда лежал его путь. Он захватит птичку в ее же гнездышке. Следует признать, что эта мысль родилась в его голове еще в тот момент, когда Изабель внезапно уехала от него. Маривонна провела у него целых три дня. Затем целый месяц он тосковал в полном одиночестве. Время от времени, как истинный фетишист, он нюхал старый свитер Изабель, висевший на вешалке под лестницей, запускал пальцы в старые тапочки, в которых она бегала по деревне. Он без конца мысленно анализировал каждую подробность своего несостоявшегося романа и уже не мог отделить правду от вымысла. Наконец он не выдержал и взял билет на поезд. Приехав в Париж, он звонил ей дважды в день, чтобы назначить свидание. Но всякий раз она ссылалась на то, что была слишком занята. Ему уже казалось, что он звонит издателю, который приказал своей секретарше изо дня в день отвечать одно и то же: начальник на совещании. Совещание Изабель длилось вот уже целых три дня. Возможно, она обсуждала вопрос о приумножении капитала или же о слиянии с другой фирмой? И поскольку друзья выставили его за дверь в столь ранний час, он воспользуется этим случаем для того, чтобы застать в постели своего трудягу-издателя и сунуть свою рукопись ему в нос.
Он поднялся на холм Шайо. К чему спешить теперь? Уже появились первые автобусы, и шальные водители нажимали больше на газ, чем на тормоза. Поль шел знакомыми улицами. Стены номеров крошечных гостиниц близ Трокадеро хранили воспоминания о многих женщинах. И далеко не все эти воспоминания были из разряда пристойных. По улице Марсо Поль поднялся к площади Этуаль. Он уже собрался было зайти в бистро, расположенное в двух шагах от дома, где жила Соня, но тут же отбросил эту мысль, рассудив, что семь часов утра было самым подходящим временем, чтобы навестить женщину, которая когда-то называлась его женой. В холле было пустынно. Консьержка, по-видимому, еще не проснулась. По характерному скрипу кабины лифта он понял, что был первым пассажиром. Прикрывая за собой дверцу, Поль почувствовал, что зевает. Выйдя на площадку, он позвонил в дверь. И звонок был словно какой-то сонный.
— Кто там? — спросила Соня.
И он не нашел ничего, как ответить:
— Это я.
— Кто это?
— Поль.
— Ах, это ты? Сейчас открою.
Сейчас — это громко сказано. Целая система цепочек, засовов и замков защищала Соню от всех опасностей внешнего мира. Она всегда запиралась на все засовы, словно в городе было осадное положение. Наконец она справилась со всеми замками. Почти не удивившись столь раннему визиту, Соня попросила говорить потише, чтобы не разбудить Изабель.