Изабелла де Круа
Шрифт:
Я доложила:
– Курсант де Круа прибыла для прохождения практики.
– Что же вы все такие формалисты-то, — сказала Наталья. — Вот, помнится, мы в ваши годы…
– Нат, мы вели себя так же, — сказал Алексей. — Не придирайся к манерам девушки.
– Уж и пошутить нельзя. Итак, Изабелла, это мостик нашего корабля. Твоё рабочее место — рядом с моим. И теперь серьёзно — тут у нас излишне формальные отношения и обращения не приняты. Обращаться ко всем — по должности, или по имени. Никаких «товарищ капитан, разрешите обратиться». Ибо, пока такое выговариваешь, особенно, в бою —
– Ну, пару минут мне дадите, Наталья?
– Хорошо.
Я села за штурманский компьютер. Конечно, симулятор — это одно, а настоящее рабочее место навигатора — совершенно другое. Здесь не было ни «мыши», ни тачпада. Здесь был трекбол. Это было надёжнее разного рода сенсоров и прочего. Дисплей панорамного типа с большим разрешением — не дань традиции, а суровая необходимость — карты космоса, как правило, большие. Клавиатура — металлическая, кнопки покрыты лазерной гравировкой, устойчивой ко всему.
Я подогнала под себя кресло, пристегнула ремни. Запустила тест системы. Разумеется, всё работало хорошо. Запустила основную программу. Посмотрела карту системы, в которой мы сейчас находились. Двенадцать планет, пригодных для жизни нет…
– Штурман, наше местоположение? — спросил Алексей.
– Принято, выполняю, — ответила я, запуская программу определения координат. Сенсоры корабля навелись на самые яркие, по его мнению, звёзды, комп немного подумал, «переваривая» поступающую к нему информацию, после чего выдал мне ответ.
– Наши координаты — мы в системе P38/56-86659. Исследована три тысячи лет назад. Планет, пригодных для жизни, нет, имеются небольшие залежи трансурановых элементов на третьей и шестой планетах. Разработка признана нерентабельной.
– Молодец, штурман, — сказал Алексей. — Ну, раз всё так хорошо — дай мне курс на Комменор.
– Принято.
Так, это уже сложнее — но и интереснее. Я выбрала в каталоге Комменор, в другом нашу систему. Посмотрела на расстояние, впечатлилась. Нет, конечно, расстояние немаленькое, но в гиперпространстве его преодолеть не так уж и сложно. Я набросала несколько вариантов курса — один большой прыжок, практически, на пределе возможностей гипердвигателя корабля, вариант с большим количеством прыжков, и два варианта с пятью и тремя прыжками. Просмотрев все варианты курса, я отправила их все на консоль Алексея.
Судя по тому, что он одобрительно хмыкнул, я поняла, что мои варианты ему понравились.
– Конечно, я могу понять, что, если бы нам срочно надо было попасть на Комменор, я выбрал бы твой первый вариант. Но после пришлось бы долго ждать, пока остынет гипердвигатель. А что бы порекомендовала серьёзно?
– А серьёзно, я выбрала бы третий вариант. Он наиболее хорош в смысле соотношения скорость/расход энергии. Это наиболее эффективный курс, который позволит нам попасть в систему Комменора, всего за сорок восемь часов.
– Очень хорошо, Изабелла. Значит, этот курс мы и выберем.
Алексей ввёл проложенный мной курс в компьютер, подтвердил его, после чего активировал автопилот. «Стойкий» начал разгон до гиперскорости. Алексей откинулся на спинку своего кресла.
– И всё? —
– Ну да. А что не так? Автопилот рулит. Сейчас идёт разгон. В момент, когда корабль будет готов к прыжку, я должен буду проконтролировать, чтобы всё прошло штатно. А потом — просто ждать, пока летим в гипере. Наша настоящая работа начнётся при маневрировании внутри системы и на подходе к орбитальной станции.
– Мы зайдём на станцию Комменора?
– Да. Дам вам два часа на её разграбление. Только не увлекайтесь.
– Хорошо.
Следуя примеру Алексея, я тоже откинулась на спинку кресла. Эсминец разгонялся, ионно-плазменные двигатели толкали его вперёд. Наша скорость неуклонно росла.
– А до какой максимальной он способен разгоняться? — спросила я Алексея.
– По паспорту — до 0,9 от скорости света. Но это только для прыжка. Боевая скорость, при которой сохраняется возможность манёвра — 0,2 от скорости света. Большие корабли могут вести боевые действия лишь на скорости до 0,1.
– Понятно. А защита?
– Ну, — усмехнулся Сергей. — Она «есть». То есть, здесь стоит стандартный дефлекторный щит, который сможет уберечь нас от одного-двух «скользящих» попаданий. Прямое попадание того же турболазера снесёт и щит — и нас за компанию. Так что под такие выстрелы попадать как-то нежелательно.
– Ну, к счастью, — сказал Алексей. — У нас есть манёвренность. Если идти курсом «пьяный пилот», то они долго по нам стрелять будут…
– А чем можем стрелять мы?
– У нас восемь торпед. Два турболазера ГК и несколько скорострельных лазерных орудий. Торпеды выстреливаются из четырёх торпедных аппаратов, так что два залпа мы сделать сможем. Но, знаешь, что самое мерзкое?
– Нет.
– А самое мерзкое во всём этом то, что во всей Галактике, все, как помешались на ближнем бое. Торпеды бьют всего на тысячу километров. На тысячу! В космосе! Лазеры, конечно, оружие более дальнобойное — но у него мощность — только по истребителям стрелять, так как они брони не несут от слова «совсем». Турболазеры — они, по идее, очень дальнобойные — но никто не озаботился создать хоть какие-то таблицы для стрельбы на большие дистанции. Максимум — есть данные про стрельбу на две — три тысячи километров. А ракетного вооружения, такое ощущение, никто, ни Империя, ни Республика, даже не знали. Собственно, Земле это даёт ряд преимуществ — сейчас строятся эсминцы УРО, названные так в честь старых эсминцев УРО — с управляемым ракетным оружием. Там уже реализована новая система управляемых ракет, которыми можно прицельно бить на дистанции до миллиона километров. Сенсорные массивы нового поколения вполне это позволяют.
– Ничего себе! То есть — один такой эсминец вполне может «закидать» крейсер или линкор?
– В теории — да. Конечно, имперцы хвастают, что у них очень хорошие защитные системы ПКО, но… Как говорят у нас — «на любой хитрый болт всегда найдётся своя гайка с левой резьбой». ПКР нового поколения должны будут преодолевать эту ПКО. Обещают доработать и лазеры вместе с турболазерами. Но всё это будет ещё не очень скоро…
– Понятно, — сказала я. — То есть, пока что придётся пользоваться тем, что есть.