Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2
Шрифт:
На окруженной кустами возвышенности он увидел скалу Ору, освещенную луной. Дорога к горе пролегала через лес и была пустынной. Несмотря на это, Аццо, прежде чем взойти на гору, на минуту остановился и прислушался. Все было тихо, только журчал лесной ручей и кричали ночные птицы.
Аццо поспешно пересек открытое место, отделявшее его от скалы. С ловкостью, свойственной цыганам, он полез на гору, держась за кусты, и, наконец, добрался до места, где был зарыт клад цыганских князей. Порывшись в кустах, Аццо нашел деревянную лопату, служившую еще его отцу, и быстро принялся за работу. Осторожно
Аццо взглянул на святое украшение. Ему казалось, что ножки жуков от прикосновения его рук зашевелились, он улыбнулся и поспешно закрыл шкатулку, так как уже занималась заря. Аццо осторожно положил камень на прежнее место, засыпал его землей, тщательно зарыл яму и покрыл ее травой и мхом.
Убедившись, что ничего не заметно и прикрыв сломанными сучьями следы своих ног на сырой земле, он спрятал лопату между кустами, положил шкатулку за пазуху и спустился с горы в долину.
Когда он достиг леса, на востоке уже блеснули первые лучи восходящего солнца. Он закончил свою ночную работу вовремя и теперь ему требовался отдых. Времени у Аццо оставалось достаточно, на Растро ему надо было явиться лишь к вечеру.
Наконец, наступил желанный час.
После захода солнца Витто ожидал Аццо на углу Цыганской улицы. На нем был какой-то фантастический плащ. Он встретил княжеского сына вопросом, произнесенным шепотом:
— Ожерелье с тобой?
— Вот оно — все сохранилось как нельзя лучше!
— Я так и знал. Жуки пропитаны ядом и затем высушены. Ты делаешь монахине драгоценный подарок.
— Монахине?
— Нет, нет, я говорю, что украшение, которое ты доверяешь мне для передачи королю, драгоценно, — сказал Витто, раскрыв шкатулку и вынимая жуков. — Тут двадцать жуков и они так хорошо сохранились, будто положены вчера. Это чистый капитал в десять тысяч реалов, не считая черненного золота, из которого сделана застежка.
— Ах, если бы только я мог видеть, как Ая наденет цепь на себя!
— Предоставь это мне, я спешу!
Витто закрыл шкатулку и спрятал ее под плащом. Затем, простившись с Аццо, быстрым шагом направился на Плаццу де Палачио.
Начинало смеркаться, когда цыган прибыл во дворец и беспрепятственно прошел мимо караула до площадки, откуда начинались две лестницы в разные половины дворца. Объявив одному из лакеев, что он пришел с тайным известием к королю, что случалось во дворце довольно часто, он попросил указать дорогу. Лакей исполнил его просьбу.
Витто, держа шкатулку под плащом, взошел по ступеням так решительно, как будто не раз приближался к покоям короля.
В коридорах было так светло, что если бы Аццо сам явился сюда, его, без сомнения, узнали бы монахи, которые шныряли взад и вперед мимо Витто. Цыган дошел до передних комнат, где его,
— Нищий! Каким образом эта чернь могла пробраться сюда? Уж не заснул ли караул? — воскликнул старый камергер, грудь которого была увешана орденами. — Самый скверный нищий очутился в покоях его величества! В самом деле, это неслыханное дело!
Лакеи уже приготовились вытолкать Витто.
— Я не нищий, я принес тайное известие для короля!
— Подобной ложью нас частенько старались провести, мы знаем подобных людей. Вон!
— Сжальтесь, благородный сеньор! Я должен говорить с королем, он один может достойным образом заплатить мне за драгоценность, которая составляет мое единственное имущество, мое спасение. Видите, я не лжец.
Витто, почтительно наклонясь, вынул из-под плаща шкатулку и раскрыл ее.
— Знаете ли вы это украшение?
— Это святые жуки Востока, — произнес камергер, между тем как адъютанты, косо глядя на цыгана, с любопытством рассматривали редкую драгоценность.
— Без сомнения, надо будет доложить об этом королю, — прошептал камергер, — это необычное ожерелье.
— И как хорошо сохранилось!
— Как же попало оно в руки такого человека?
— Двадцать жуков, — живо сосчитал камергер, — и ни одна ножка, ни одно крылышко жука не повреждены, они блестят, как черное дерево!
— О подделке нечего и думать, — подтвердил один из адъютантов, — мой брат, служивший при турецком посольстве, год тому назад прислал мне точно такое ожерелье. И знаете, что предлагал мне за жуков Превенто, ювелир с Пуэрты дель Соль? Двести крон!
— Не отпускайте этого человека, — прошептал камергер, — я пойду в кабинет короля.
Он закрыл шкатулку, приняв важное выражение, прошел через полутемный зал, отделявший комнату адъютантов от кабинета Франциско де Ассизи, и раздвинул портьеры.
Маленький плешивый король со впалыми щеками, которые он часто намазывал румянами, поливал себе руки благоухающими духами, убедившись только что перед зеркалом в безукоризненности своего туалета.
Камергер, почтительно поклонившись, остановился.
— Что вы мне несете, любезнейший? — спросил Франциско пискливым голосом.
— Великую редкость, ваше величество, — улыбаясь, но с важностью ответил камергер.
— Покажите, покажите, что это такое?
— Ожерелье из святых жуков Востока, которые считаются величайшею редкостью!
— Ожерелье? Это в самом деле такая драгоценность, которой не оплатишь даже короной моей супруги, — сказал король и взял шкатулку, чтобы рассмотреть ожерелье. — Чудесно, превосходно и как хорошо сохранилось! Действительно, я никогда не видал такой редкости, кому оно принадлежит?
— Одному человеку, похожему на нищего!
— Приведите его сюда, я хочу узнать, каким образом попала к нему в руки эта уникальная вещь, которая так неимоверно высоко ценится.
Пока камергер ходил за цыганом, Франциско де Ассизи с удовольствием разглядывал дорогое украшение. Ему часто приходилось делать подарки дамам, а это ожерелье как нельзя больше соответствовало щедрости короля. Причем оно могло достаться ему за бесценок, чем и хотел воспользоваться король, как всегда, находившийся в стесненном денежном положении.