Избавитель. Том 2
Шрифт:
— И все же это великое благо, — настоял Джайан. — Мы одержали сокрушительную победу, и нам это ничего не стоило.
Аббан, сидевший напротив за крошечным письменным столом, фыркнул.
— Тебе есть что добавить, хаффит? — надменно осведомился Джайан.
— Ничего, мой принц, — поспешно ответил Аббан, подняв взгляд от гроссбуха. Хаффит встал, оперся на костыль с ручкой в виде верблюжьей головы и низко поклонился. — Я просто закашлялся.
— Нет уж, — возразил Джайан. — Говори, что тебя так развеселило.
Аббан взглянул на Джардира. Тот кивнул.
— Пусть
Асом кивнул:
— В Эведжахе сказано: когда кошелек пустеет, противники смелеют.
Джайан засмеялся:
— Кто дерзнет бросить вызов отцу? Да и с какой стати Шар’Дама Ка станет платить? Мы завоевали эту землю и можем брать, что захотим.
Аббан кивнул:
— Верно, но ограбленному купцу не на что пополнить запасы. Можно забрать у торговца все свечи, но если не заплатить хотя бы их стоимость, придется сидеть в темноте, когда догорит последняя.
Джайан фыркнул:
— Свечи нужны слабым хаффитам, бумажным крысам. Воины в ночи прекрасно обойдутся без них.
— А как насчет дерева и стали для копий? — терпеливо спросил Аббан, как будто разговаривал с ребенком. — Ткани для формы и обожженной глины для доспехов? Кожи и масла для упряжи? Они берутся не из воздуха, и если сейчас отнять все зерно и всех коз, через год мы умрем от голода.
— Мне не нравится твой тон, пожиратель свинины, — прорычал Джайан.
— Молчи и слушай, — прикрикнул Джардир. — Хаффит делится с тобой своей мудростью, сын мой, и отвергать ее глупо.
Джайан потрясенно посмотрел на отца, но поспешно поклонился:
— Разумеется, отец.
Глаза его метали молнии в Аббана.
Джардир взглянул на Асома, который пока помалкивал:
— А ты, сын мой? Что ты ответишь на слова хаффита?
— Презренный прав, — признал Асом. — Некоторые Дамаджи до сих пор не смирились с твоим возвышением и воспользуются любой нуждой своих соплеменников, чтобы посеять рознь.
Джардир кивнул:
— И как бы ты решил эту проблему?
Асом пожал плечами:
— Убил и заменил вероломных Дамаджи, пока они не осмелели.
— Это само по себе посеет рознь, — заметил Джардир и перевел взгляд на Аббана.
— Держать армию в городе слишком накладно, — сказал Аббан. — Ее надо рассеять по весям.
Сыновья Джардира недоверчиво уставились на толстого купца.
— Распустить нашу армию? Вот так глупость! — воскликнул Джайан. — Отец, этот хаффит — трус и дурак! Молю, позволь мне его убить!
— Глупый мальчишка! По-твоему, я не знаю того, что говорит хаффит?
Джайан потрясенно уставился на него.
— Когда-нибудь, дети мои, — Джардир перевел взгляд с Джайана на Асома и обратно, — я умру. Если вы хотите пережить меня, не пренебрегайте мудрыми советами, кто бы их ни изрекал.
Джайан повернулся к Аббану и поклонился. Вернее, едва заметно кивнул, пронзив толстого купца
— Пожалуйста, хаффит, поделись со мной мудростью.
Аббан поклонился в ответ, хотя мог бы согнуться и ниже, даже несмотря на костыль.
— Зерно пропало, и главный город не может прокормить всех красийцев, мой принц. Но вокруг сотни деревушек, словно спицы у колеса. Мы заставим герцога землепашцев составить списки и поделим веси между племенами.
— Такую обширную территорию нелегко удержать, — заметил Асом.
Аббан пожал плечами:
— Кто посмеет на нее покуситься? Нам никто не угрожает, и мой принц прав, чины — идеальные рабы. Лучше распустить армии Шар’Дама Ка до поры до времени, чтобы не кормить их. Пусть каждое племя добывает продовольствие на своем клочке земли, собирает с него дань и охотится по ночам на алагай. Они могут построить шараджи для юных землепашцев на своих территориях, а женщины и старики засеют весной поля. Через год племена разбогатеют, как никогда, и у них будут тысячи най’шарумов-землепашцев. Дай племенам изобилие вместо лишений, и когда новички войдут в возраст, Шар’Дама Ка возглавит армию, каких еще не знал мир, — огромную, фанатично преданную, и самое замечательное — ее не надо будет кормить.
Джардир взглянул на сыновей:
— Теперь вы видите прок в хаффите?
— Да, отец. — И мальчики дружно поклонились.
Дамаджи Ашан вполз на четвереньках в тронный зал и коснулся лбом пола. Его белые одежды были забрызганы кровью, глаза под черным тюрбаном смотрели угрюмо.
— Встань, друг мой, — произнес Джардир.
Ашан всегда был самым верным его советником, даже до возвышения. Теперь он говорил от лица всех Каджи, самого могущественного племени Красии, и назначил своим наследником старшего сына, Асукаджи — племянника Джардира, сына его сестры Аймисандры. Он был самым могущественным человеком на свете после Джардира.
— Шар’дама ка, у меня важная новость, — сообщил Ашан.
Джардир кивнул:
— Я ценю твои советы, друг мой. Говори.
Ашан покачал головой:
— Лучше тебе услышать это своими ушами, Избавитель.
Джардир поднял бровь, но кивнул и вместе с Ашаном вышел из особняка на промерзшие улицы. Недалеко от дворца Джардира стоял один из городских храмов. Он был жалким и аскетичным по сравнению с великим Шарик Хора, но довольно впечатляющим по меркам северян — трехэтажное здание с толстыми каменными стенами, сверху донизу покрытыми метками.
Ашан завел его в храм, и Джардир увидел, что дама не просто присвоили Праведный дом. Они уже начали украшать его отбеленными и лакированными костями даль’шарумов, павших на поле боя с тех пор, как армия покинула Копье Пустыни. Под охраной духов доблестных воинов это здание станет самым защищенным на севере.
Они спустились в лабиринт холодных коридоров под храмом.
— Чины хоронили здесь своих почитаемых жителей, — пояснил Ашан, заметив, что Джардир разглядывает пустые ниши в стенах. — Мы выбросили из тоннелей нечестивый мусор и приспособили их для более полезной цели.