Избавитель
Шрифт:
– Рад нашей встрече, господин Сульфат Метелина, – поприветствовал его робот и затем уважительно указал рукой на Василия. – Руководство ГПК от лица всего Человечества просит Вас доставить этого человека, куда он попросит.
– Да ну, мне… В Центр надо. Там Манарелла… Мне нужно… Она аще там…
– У нас свободное государство, – сухо напомнил робот. – Вы вправе отказаться, но, в случае выполнения этой задачи государственной важности, вы получите медаль «За заслуги».
– Медаль… – в глазах Сульфата так и заблестели два желтых кругляшка.
Ремонт был закончен, на него
– Щас, как «Лар» скажет, – решило Сульфат и легкой походочкой, как на подиуме, мурлыча что-то под нос, направилось к почти новенькому авто. Нежно проведя рукой по прозрачному куполу, оно элегантно ткнуло в дверь, и та откинулась.
– «Лар», тут это… Доставить, – говорило оно кому-то внутрь салона. – Служба, говорит. А мне в центр – там Манарелла. У меня с ним встреча.
Ноги его стояли снаружи на земле, в то время как верхняя часть туловища находилась внутри автомобиля. Всеми своими грудями Сульфат навалилось на спинку ближайшего к нему кресла и обняло его так, словно это был любимый человек.
Ответ последовал незамедлительно:
– Советую Вам доставить пассажира до места назначения, – прозвучал уже знакомый Василию гнусавый с металлическими нотками голос, точь-в-точь как в полицейском участке. – Таково распоряжение полковника Государственной охранной службы.
Сульфат, похоже, не сильно расстроилось из-за сорванной встречи с любимой.
– Садись, садись, – задорно, словно строчку весёлой песенки, пропело оно и вольготно раскинулось на переднем кресле. Все беды были позади, впереди были только радости и медаль! Если бы оно только знало, что ожидает его уже этим утром…
Священник сел рядом с ним, и автомобиль тронулся в обратном направлении от Центра. Странно, Василий ни разу не произнес имя Наместника, ни адреса, которого он, кстати, так и не узнал, но, похоже, это не волновало ни Сульфата, ни ту навигационную систему, которая управляла автомобилем.
– Сколько сейчас времени? – спросил Василий, которого, как ребёнка, начала забавлять возможность задавать вопросы в никуда и получать ответы из ниоткуда.
– Пять минут первого, – прозвучал металлический голос.
Василий невольно улыбнулся, ему захотелось спросить ещё что-нибудь. Интересно, знает ли система о пункте назначения?
– Сколько ехать? – спросил он.
– Приблизительное время пути – 56 минут.
«Полдвенадцатого я ещё был в участке, – прикидывал в уме Василий, – сейчас двенадцать, да ещё час пути, итого остается полчаса. Вполне неплохо! Можно просто сунуть грамоту Наместнику и уйти. Лишь бы он был дома».
Он ощупал свиток под рясой и отвалился на спинку кресла. Путешествовать было приятно: автомобиль ехал мягко, в нём было просторно и так свежо, что складывалось ощущение, будто они с Сульфатом сидят теплым вечером в открытой беседке.
Василий не подозревал, что в этот миг мчался на свидание со своим родным городом. Конечно, это был совершенно новый урбоцентр, выстроенный в нескольких километрах южнее старого города, развалины которого поросли лесом и теперь никого не интересовали,
Сульфат тоже наслаждалось поездкой, оно смотрело стереовид, уже совершенно не переживая о несостоявшейся встрече с Манареллой.
Стереовид представлял собой объемное изображение на панели перед лобовым стеклом. Словно стремясь наверстать упущенное, Сульфат постоянно стучало пальцами справа и слева от трубок стереовида и перескакивало с одной программы на другую. Попутно оно болтало с собеседником, образ которого в виде бюстика висел в воздухе над основным изображением.
– Слышь, я с Манареллой расстался, – воодушевленно говорило Сульфат образу, словно это было самое приятное событие за вечер. – А, так… Чо со мной было! Я же чуть не убилась! Натурально! Ага!.. А! Смотри, чё показывают!.. А еще, слышь, мне медаль дадут. Ноооо!!! За заслуги! Я герой, аще! Слышь, что я придумала: вот у меня будет теперь две медали – за учебу и за заслуги – и вот я в Супер поеду в прозрачной накидке… Да! Полностью прозрачной! И вот я тут на боковых грудях соски прикрою медальками, а в центре еще какой-нибудь медальончик! Аще кулёво придумала!!! – Сульфат завизжало от восторга и мечтательно добавило:
– Вот бы у меня было три медали!
На панели возникли фигурки двух человечков с нелепо высокими прическами.
– О, это, ко-че, аще кулёвенько! Мартын и это… Роза, Ага! Аще! – громко закричало Сульфат, тряся указательным пальцем и оглядываясь на Василия. Оно уже смекнуло, что попутчик его не слишком умен, и ему нужно всё объяснять и показывать. Сульфату это нравилось.
Как будто среагировав на этот зов, справа от первого собеседника появился ещё один бюст.
«…Я тоже могу не слабо петь», – закричало скрипучим голосом, корчась в улыбке, Роза или Мартын и в этот момент испустило газы.
Сульфат захихикало.
– А я тоже могу петь! – заявил новый бюст и нарочито противным голосом проскрипел что-то невнятное.
«Ты поешь хуже, чем твои драные родители!» – проорало Мартын или Роза и засмеялось. Несмотря на то, что юмористы общались друг с другом, они не поворачивали головы к собеседнику, а смотрели строго на зрителя.
– А-ха-ха! Это про тебя! – сказало Сульфат, обращаясь к бюсту-певцу.
«Певец» улыбнулось и еще пропело что-то на другой мотив. Над экраном появилось лицо ещё одного гермафродита.
– Ты Мартына и Розу смотришь? – спросило его Сульфат.
– Мартын и Роза? – переспросило собеседник № 3. – А они говорят про секс?
«Заткнись, тупица! Я пою хорошо!» – закричало в этот момент Роза или Мартын, приняло позу оперного певца перед взятием высокой ноты и… Снова испустило газы.
– Заткнись, тупица! Слышь? – повторило за ним Сульфат.
– Нюра, ты? – спросило собеседник № 1 нового собеседника.
– Ага, хочу с Розой полюбиться по-настоящему!
– Все Нюры по факту – дуры, – отчетливо заявило собеседник № 4, улыбающееся лицо которого появилось мгновение назад справа от юмористов.