Избавление от КГБ
Шрифт:
Кроме того, я не мог допустить мысли о развале Союза. Помимо чисто внутренних неприятных последствий раскол такой «большой массы» в геополитике, как СССР, привел бы к потрясениям глобального характера. Из чего следовали совершенно новые проблемы безопасности и работы спецслужб.
В этот короткий временной отрезок, когда, казалось, Союз действительно обретет демократические, свободные, добровольные черты, международные контакты КГБ осуществлялись как по государственной линии, так и по линии спецслужб. И, если быть честным, это направление работы принесло мне наибольшее удовлетворение.
Считаю важными и полезными встречи с такими видными государственными и политическими деятелями, как министр иностранных дел Великобритании Дуглас Хэрд, вице-канцлер и министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер, министр обороны Франции Пьер Жокс, Президент Республики Кипр Г. Василиу и министр иностранных дел Кипра Джордж Якову, государственный секретарь США Джеймс Бейкер и заместитель министра обороны США Дональд Этвуд, генеральный директор Венского отделения ООН Маргарет Энсти, представители дипломатического корпуса.
Примечательным был сам факт этих встреч. Как заметил во время наших переговоров 13 сентября 1991 года Джеймс Бейкер, «на самом деле, нет ничего, более ярко символизирующего перемены, происходящие в СССР, как то, что сегодня возможна встреча государственного секретаря США с Председателем КГБ СССР в кабинете последнего. Эта встреча действительно исключительно знаменательна».
Что было самого важного в этих контактах? Конечно, всего рассказать нельзя — обсуждалось немало конфиденциальных вопросов. Но запомнилась прежде всего добрая воля к сотрудничеству, искреннее стремление зарубежных партнеров помочь нашей стране в решении ее социально-экономических проблем, в демократическом реформировании общества.
Порой у меня складывалось впечатление, что гости проявили большую озабоченность ситуацией в Советском Союзе, чем некоторые наши видные политики. Практически для всех из них осенью 1991 года характерным было желание способствовать сохранению в какой-либо форме единства республик, тогда еще входивших в состав СССР, что полностью совпадало и с моим видением проблемы.
«У меня есть возможность посмотреть на положение в вашей стране со стороны, и я, как и многие люди за рубежами Советского Союза, считаю, что его распад — это опасно, — говорил мне Дуглас Хэрд. — Конечно, не надо командовать из центра, нужно отказаться от административно-командной системы, но вместе с тем некоторые важные функции у центра должны быть. В общем, мы на Западе думаем так: «Развал не нужен».
Джеймс Бейкер, воспринимая как данность процесс обретения республиками Союза политического суверенитета, подчеркивал важность сохранения единого экономического пространства: «Экономическая революция может быть наиболее успешной в том случае, когда сохраняется единое экономическое пространство. Провести ее — дело трудное, поэтому, как нам представляется, республики должны сотрудничать с Центром, идя к экономическому договору или соглашению. Это позволит облегчить осуществление политических изменений. В этом случае они будут проходить мирно».
Здравые, мудрые мысли, в справедливости которых до сих пор приходится убеждаться.
От зарубежных
Конечно, я понимал, что приглашение в КГБ экспертов из-за рубежа приведет в ужас тех, кто привык от всех иметь секреты. У нас многие еще с предубеждением относятся к приглашению иностранных советников. Помню, какое замешательство вызвало у некоторых сотрудников Комитета известие о том, что получившие независимость государства Балтии прибегают к услугам специалистов из ЦРУ, создавая свои новые службы безопасности. Я это воспринимал совершенно спокойно. Зачем изобретать велосипед там, где можно использовать чужой опыт. И нельзя, ошибочно, вредно считать опыт КГБ высшим достижением спецслужб мира. Учиться нам явно бы не помешало.
Некоторые западные государственные деятели ставили вопрос об объеме операций советской разведки, которая превышала размеры разумной достаточности. Такие проблемы с нашей стороны предполагалось решать в общем контексте реформ КГБ и в свете новых представлений о реальных потребностях национальной безопасности.
Представители всех государств, с которыми я встречался, проявляли большой интерес к прямому сотрудничеству по линии специальных служб. И эта заинтересованность придала развитию таких контактов новый, совершенно беспрецедентный импульс.
За три с лишним месяца работы на Лубянке я встречался с руководителями или видными представителями разведывательного сообщества и служб безопасности Республики Польша, Чехо-Словацкой Федеративной Республики, США, Великобритании, Италии, Аргентины, Франции, Пакистана и другими. Результатами этих встреч становились формальные и неформальные соглашения о взаимодействии по широкому спектру проблем, представляющих взаимный интерес.
Конечно, набор вопросов, которые обсуждались в ходе переговоров на уровне спецслужб, как и содержание достигнутых договоренностей, были различными, зависели от интересов той или иной страны, и не все подлежит огласке. Но о некоторых следует рассказать.
В разговорах с польскими коллегами наибольшее внимание уделялось проблемам поиска документов о польских военнопленных, трагически погибших в Катыни, Козельске, Осташкове, деятельности КГБ в Польше, вывода советских войск с территории этой страны. Представители Аргентины наибольший упор делали на вопросы взаимодействия в сфере борьбы с наркобизнесом и терроризмом, где у них имелся большой опыт.
Руководство Службы информации и военной безопасности Италии активно помогало нам в поиске достоверных данных о судьбе пропавших в Югославии советских журналистов Геннадия Куринного и Виктора Ногина.