Избавление

Дики Джеймс

Я почувствовал, как меня снизу за одежду потянул Льюис. Я наклонился поближе к его лицу. Он пытался сказать что-то, но у него ничего не выходило. Потом, в конце концов, он выговорил:

– Ты... теперь ты должен...

– Я, я, конечно, я, – сказал я. – Я вот сижу здесь. Рядом с тобой. Нас сейчас никто не тронет.

– Нет, не то. Я не то хочу ска... – В шуме реки потонуло остальное.

Потом в темноте заговорил Бобби:

– Что мы будем делать?

– Похоже, – сказал я, – что мы из этого ущелья живыми не выберемся.

Неужели это я сказал? Да, сказал во мне кто-то, это ты сказал. Ты это сказал, и ты действительно так считаешь.

– Я

думаю, завтра утром он перестреляет нас, – продолжил я вслух, и это прозвучало еще более странно. Кто бы мог вообразить, что мне когда-либо придется говорить что-либо подобное?.. Боже, неужели это все происходит не в кино?

– Что?..

– Я бы поступил именно так. А ты разве нет?

– Я не...

– Если Льюис прав – а я думаю, что он прав, – та беззубая сволочь пальнула по нам как раз в тот момент, когда мы входили в пороги. Он выбрал момент, когда мы двигались не очень быстро. Он убил того, кто сидел на носу в первой лодке. Следующим должен был быть я. А потом – ты.

– Другими словами – нам повезло, что мы перевернулись.

– Совершенно верно. Повезло. Очень повезло.

Это прозвучало странно, учитывая то, где и в каком состоянии мы находились. Хорошо, что мы хоть не видим выражения лиц друг Друга. Хотя мне казалось, что у меня выражение спокойное, глаза слегка прищурены... но кто знает, каково оно было в действительности. Но надо было сыграть спокойствие.

– Что мы будем делать? – снова спросил Бобби.

– Точнее – что онсобирается делать?

Ответа не последовало, и я продолжал:

– Что ему теперь терять? Он сейчас в том же положении, в котором были мы, когда закапывали его приятеля в лесу. Ему не надо бояться свидетелей. Никакого мотива убийства, по которому его могли бы вычислить. Ему проще простого доказать, что он нас никогда не видел, а мы никогда не видели его. И если все мы окажемся в реке брюхом вверх – кому до этого дело? Но счеты свои он сведет. Ну кто сюда доберется, даже если нас начнут искать? Если прилетят на вертолете – с него вглубь реки не заглянешь. Так что и это не поможет. Ты думаешь, кто-нибудь прилетит сюда на вертолете, будет летать над этим ущельем, кого-то высматривать? Ни малейшей надежды. Ну, какое-то расследование начнется. Но ничего из этого не получится. Напомню тебе на всякий случай – это совершенно дикая местность. Если он перестреляет нас, то можно надеяться лишь на то, что мы станем местной легендой. Напишут в местной газете: «Таинственное исчезновение четырех мужчин». И все. Можешь мне поверить, дорогуша.

– Ты думаешь, он там где-то, наверху? Ты действительно так думаешь?

– Я думаю, нам же лучше будет, если мы будем считать, что он сидит где-то там, на скалах.

– Ну ладно. А дальше что?

– Мы застряли в этом ущелье. Он спуститься сюда не может, а для нас единственный способ выбраться отсюда – плыть вниз по течению. Ночью этого мы сделать не сможем, а утречком, когда соберемся отплывать – он тут как тут, поджидает где-то наверху, с ружьем.

– Господи Боже мой!

– Да, – сказал я, – другого и не скажешь. А Льюис бы сказал: «Давай, выручай, где ты там, Иисусе, топай к нам по этой белой пенистой водичке. Ну, а если не хочешь идти к нам, тогда нам придется самим что-нибудь придумать».

– Но послушай, Эд, – сказал Бобби, и от его голоса, прозвучавшего так по-человечески жалобно на фоне безмятежного шума реки, я съежился. – Но откуда у тебя такая уверенность?

– Уверенность в чем?

– В том,

что ты прав. Что, если ты ошибаешься? Может быть, нам вовсе не грозит никакая опасность ни от кого, и там, наверху... этот... никто нас не поджидает.

Он сделал жест рукой, наверное, показывая вверх, но в темноте эффект этого жеста пропал.

– Ты что, хочешь рискнуть и притвориться, что нам ничего не угрожает?

– Нет, не хочу. Если только не какие-нибудь там обстоятельства... Но что...

– Что «что»?

– Что мы можем сделать?

– Мы можем сделать три вещи. – И какой-то совсем другой человек, сидящий во мне, начал рассказывать, что мы можем сделать: – Мы можем просто сидеть здесь, потеть от страха и звать мамочку. Можем взывать к силам природы. Можем затащить Льюиса на тот камень и устроить вокруг него шаманский танец и вызывать дождь. Чтоб нас не было так хорошо видно. Но если мы вызовем дождь, довезти живым Льюиса мы не сможем. Он в таком состоянии, что умрет от переохлаждения... Посмотри туда.

Мне нравилось слушать собственный голос, произносящий эту нагорную проповедь, особенно в темноте; он звучал так, будто говорил человек, знающий, где он находится и что он собирается делать. Я почему-то вспомнил, как Дрю и мальчик-альбинос играли там, на заправке.

В молчании мы смотрели вверх – туда, где между краями ущелья загорались звезды в совершенно безоблачном небе.

– Ну ладно. А еще что? – сказал Бобби.

– Еще что мы можем сделать? Кто-то из нас может попробовать взобраться туда и дождаться его там, наверху.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что я этим хочу сказать? Помнишь, что говорят в этих дурацких боевиках, особенно в тех, которые показывают вечером по субботам? «Или он нас, или мы его». Мы убили человека. И он убил человека. Теперь все зависит от того, кто кого убьет. Вот так все просто.

– Я понял, – сказал Бобби. – И я не хочу умирать.

– Тогда, если не хочешь умирать, помоги мне сообразить, как вес сделать правильно. Нам нужно вычислить, о чем он там думает. От этого зависит все.

– Я понятия не имею, о чем он там думает.

– Ну, начнем с предположения, что он собирается нас убить.

– Это я уже понял.

– Теперь давай думать, когда ему это лучше всего сделать. Пока не начнет светать, стрелять он не сможет. А это значит, что у нас есть время до рассвета. И нам до восхода солнца нужно поспеть сделать то, что мы собираемся.

– Но ведь я до сих пор не знаю, что именно.

– Сейчас, подожди – я закончу мысль. Я думаю так. С такого расстояния звук выстрела не слышен, особенно в шуме реки. После того, как он выстрелил в Дрю, он, может быть, стрелял по нам еще несколько раз, но мы об этом узнали бы только в том случае, если бы он попал в кого-нибудь еще. Догадаться, что он видит с того места, где сидит, очень трудно. Но я думаю, вполне резонно предположить – он видел, что попал в Дрю и что байдарка перевернулась. Он, может быть, даже подумал, что мы все утонули, но вряд ли он успокоится на этой мысли и не проверит. Здесь очень бурное место, но то, что Льюис, ты и я выбрались живыми, доказывает, что выжить здесь можно. И я думаю, что и он об этом догадывается. Может быть, он не перестрелял нас всех здесь под скалой только потому, что с того места, где сидит, стрелять по нам было уже невозможно. Или потому, что стало слишком темно. Тут нам повезло. И это наше везение означает, что у нас есть пара выигрышных моментов. То есть, они могут стать выигрышными, если мы правильно ими воспользуемся.