Избранная для бастарда
Шрифт:
Единственный выход, который я вижу в случае рождения дочери – не считая, конечно, ее убийства, – это изменение наших законов. Правила Пантеона мы пересмотреть не в силах. Но вполне можно откорректировать земные, по которым наследование трона не зависит от появления Тиальды. Наследование может просто идти по мужской линии, и тогда все девочки, рождающиеся у правителя, будут просто принцессами, которых отцы смогут выдавать замуж.
Но есть во всем этом сложность. Меняя законы, я могу нарушить баланс. Он формировался годами, веками, тысячелетиями. Когда-то давно, задолго до
Вечером я вхожу в покои и застаю Селесту сидящей у распахнутого окна. Она кутается в толстую шаль и неотрывно смотрит на улицу. Даже хлопок закрываемой двери не побуждает ее повернуть голову.
– Ты уже поужинала? – спрашиваю, подходя ближе. По дороге сбрасываю пояс с мечом и кинжалом, расстегиваю китель.
Становлюсь за спиной жены и легонько сжимаю ее плечи. Она кладет голову мне на тыльную сторону ладони.
– Я не голодна, – отвечает тихо.
Обойдя кресло, присаживаюсь и ловлю печальный взгляд Селесты.
– Ты должна есть ради ребенка.
– Зачем, если ее убьют сразу после рождения? Пусть лучше умрет внутри меня и меня за собой заберет.
От ее слов сжимаются внутренности, и неприятно ноет в груди. Мне не нравится обреченность в голосе моей Тиальды. Но еще меньше нравится безысходность этой ситуации.
Обняв, прижимаю Селесту к себе. Ожидаю, что она снова начнет плакать, но этого не происходит. Целую в висок и шепчу на ухо:
– Я найду выход.
– Правда? – шепчет она с надеждой и, отстранившись, заглядывает мне в глаза.
Внутри опять все переворачивается. Сжимается, кровоточит, печет от боли. Как, глядя в эти глаза, я могу сказать, что пущу все на самотек? И неужели я – сын Верховного правителя, человек, на месте пустыни построивший процветающие земли и договорившийся о союзничестве с бунтовщиками – не найду выход из сложившейся ситуации?
Я ненавижу ощущение бессилия, ненавижу признавать, что не способен изменить ситуацию. Не буду поддаваться этим чувствам! Борясь, я могу изменить ситуацию! По крайней мере, смогу точно утверждать, что сделал все от меня зависящее.
– Правда, – отвечаю негромко и глажу щеку своей жены. Селеста прикрывает глаза и утыкается щекой мне в ладонь. – Но пообещай мне кое-что.
Она распахивает глаза и впивается в меня взглядом.
– Что угодно.
– Ты ничего от меня не станешь утаивать. Останешься верна мне. Будешь послушной и покорной. Ни одно мое решение не должно оспариваться и, уж тем более, поддаваться сомнению. Только тогда у меня найдутся силы и возможности действовать быстро и наверняка. Если я буду знать, что у меня прикрыт тыл.
– Клянусь тебе, Карден, – запальчиво отвечает она, заключая мою ладонь в свои прохладные. – Я верна тебе, так и останется. Я сделаю все, что угодно, только бы защитить нашего ребенка и нас самих.
– Лучше как раз не умирать, – хмыкаю я. – Ты нужна мне живой.
Склонившись, Селеста целует тыльную сторону моей ладони.
– Если бы я, как рыцари, могла принести тебе присягу в верности, я бы так и сделала.
– Мне достаточно твоего слова.
– Тогда оно у тебя есть.
– Значит, у нас все получится.
Вздохнув, притягиваю жену в свои объятия и смотрю, как на ее волосах бликует свет от пламени камина.
Обязательно все получится. Осталось только придумать, как уберечь нашу потенциальную дочь от верной гибели. А еще можно молиться, чтобы первым родился сын. Правда, как доказывает моя жизнь, молитвы мало чем помогают.
Глава 40
Селеста
– Что? – выдыхаю, ошалело уставившись на Кардена.
– Через неделю начинаются свадебные празднества.
– Карден, ты только вернулся с войны! – восклицаю в ужасе. – Столько людей погибло! И ты сказал, что война продолжится!
– Перестань повышать на меня голос, – гремит мой муж. – Думаешь, мне хочется пировать с этими предателями? У меня как раз непреодолимое желание перерезать всем им глотки, а не улыбаться неискренним тостам и пить вино за их здоровье.
– Тогда откажись от этой идеи.
– Селеста, мне нужно выиграть время. Нужно достигнуть договоренности с союзниками и до твоих родов успеть каким-то чудом занять престол и переписать законы престолонаследования. А до этого служители Пантеона должны согласиться на эту авантюру.
– Ты же сказал, что маги перечитывают манускрипты в поисках прецедента.3f3e5c
– Да, но будет ли прецедент – пока неясно. А правила четко требуют, чтобы первым был сын. Так что нам придется пережить этот ужасный праздник, чтобы получить возможность выиграть войну.
– Ох, Карден, – вздыхаю я, опуская тяжелую голову ему на плечо.
Муж притягивает меня ближе, и, слегка сдвинув одеяло, я забрасываю ногу на его бедро. В спальне повисает тишина. В камине уютно потрескивают дрова, из окна доносятся пьяные голоса и смех. Если отбросить все тревоги, кажется, что мы живем в мирное время. Что нам ничего не угрожает, и мы обязательно выстоим в этой борьбе. Но когда я начинаю осознавать масштабы происходящего, кровь стынет в жилах.
Спустя неделю с самого утра в моих личных покоях суета. Меня наряжают, делают красивую прическу, помощница служителя Пантеона рассказывает о бесконечной череде традиций. Как я должна войти в зал, что сделать, куда сесть, с кем говорить, а с кем – нет. Должна ли танцевать, и с кем мне это позволено делать. У меня уже голова идет кругом от постоянного напряжения.
Наконец эта суета стихает, и, стоя перед большим зеркалом, я слышу за спиной восторженные ахи и охи. Надо сказать, что служанки действительно постарались на славу. Белоснежное платье, расшитое мелкими кристаллами, идеально село по фигуре. В волосы вплетены живые цветы и белые камни, бликующие на солнце, проникающем сквозь двухстворчатое окно.