Избранная для проклятого
Шрифт:
Ментальное воздействие имело неприятные последствия. Тот, кто пытался узнать что-то, переживал все то же самое, что и его жертва. А мастер теперь пропускал через себя все смерти женщин империи, словно умирал сам.
В какой-то миг он не выдержал и разорвал контакт. Упал на колени передом мной, тяжело дыша и дрожа всем телом. Затем взглянул с ужасом в глазах.
— К…как?…
— На это вы обрекли их женщин, — ответила я, а затем повернулась к советнику, который недоуменно переводил взгляд с мастера на меня и обратно. — А вы хотите почувствовать на себе, что значит умирать десятки тысяч раз?
Советник
— Почему ты прекратил? Мне нужна информация!
— В ее воспоминаниях нет ничего, кроме боли, — охрипшим голосом произнес мастер и медленно поднялся. Его пальцы все еще тряслись. — Я не буду лезть в ее голову снова.
Советник кинул на него испепеляющий взгляд, а затем подошел ко мне вплотную и процедил:
— Я все равно узнаю все, что ты скрываешь.
Он вышел из кабинета. Я вздохнула, чувствуя, как тревожно кольнуло сердце. Советник не отстанет. По какой-то причине он зациклился на райкхерах. Эта ненависть, лелеемая моим народом, могла привести к новой войне. Новым потерям. И оставаясь здесь, я подвергала опасности себя и родителей. Но что же теперь делать? Как заставить советника забыть обо мне?
***
Прошло несколько недель. Первые дни Арес старался забыть Лайну с помощью красивых наложниц, но это оказалось бесполезным занятием. Ни одна из них не вызывала в нем и десятой доли тех эмоций, которые появлялись только в ее присутствии. Затем он ездил по делам, которые придумывал на ходу Раас. Ему надо было узнать, что творится в дальних деревнях, отловить проникшую сквозь завесу нечисть, отвезти продовольствие и одежду пострадавшим от огненных гейзеров. И это хорошо отвлекало, пока не наступала ночь и он не оставался наедине со своими мыслями. В такие минуты он пытался напиться до беспамятства, но чертовы воспоминания никуда не девались.
Ничего не спасало от разъедающей сердце тоски: ни физическая боль, ни спиртное, ни изнурительная работа. И это безумно раздражало. Но хуже всего было, что он не сможет найти ее и вернуть. Чтобы перенестись в ее мир, нужно было знать, куда именно настраивать портал. А этого никто, кроме нее, не знал.
Арес вернулся после очередного задания Владыки и теперь сидел в кресле, устало прикрыв глаза. В кабинете было темно и пахло алкоголем. Пустая бутылка одиноко стояла на столе. Теперь он спал только здесь, в единственном месте, где не было воспоминаний о Лайне.
В дверь постучали. Арес приоткрыл глаза и взглянул на вошедшего брата. На этот раз Раас. Он остановился у входа, прислонившись к косяку двери. Во взгляде его Арес прочитал немой укор и усмехнулся.
— Тоже пришел почитать мне нотации? — проговорил он. — Обычно с этим успешно справляется Ханс.
— Он немного не в форме после того, как ты сломал ему нос. Злится, — пожал плечами Раас и, подойдя к свободному стулу, присел. Арес невесело усмехнулся.
— Что тебе нужно?
— Я хочу тебе помочь, — проговорил брат и внимательно взглянул на него. — Ты мучаешь себя…
— Я жалею, — ответил огненный с усмешкой. Владыка взглянул на него с удивлением. — Знаешь, что самое забавное? Она готова была остаться. Если бы я согласился взять обязательства…
— Какие обязательства?
— Жениться на ней.
Взгляд Рааса заледенел.
— Она анара.
— Я
— Она не святая, Арес.
— Как и мы, — огненный взглянул на брата.
— Ты сходишь с ума. Но это все пройдет. Ты должен понять, что она не подходит тебе.
— Почему?
— После встречи с ней ты только и делаешь, что разрушаешь свою жизнь, — Раас говорил резко, буравя Ареса недовольным взглядом. — Пьешь, злишься, дерешься.
— Что ты хочешь от меня, Владыка? — насмешливо протянул Арес. — Для чего ты пришел?
— Завтра отправляешься в мир людей, искать новую хассе. К счастью, кристалл разорвал ваш ритуал, когда ты ранил анару, — Раас поднялся и направился к выходу. Арес помрачнел. Стоило вспомнить Дарна и его ловушку, как руки сжались в кулаки. Этот ублюдок, к тому же, спрятался так, что он не смог его найти.
— А знаешь, брат, — протянул огненный, когда Раас открыл дверь. — Желаю вам с Хансом того же. Встретить свою пару и мучиться от осознания того, что не можете заполучить ее. Я посмотрю, насколько разумны вы будете тогда, и посмеюсь.
Владыка ничего не ответил. Арес проводил его взглядом и откинулся на спинку стула. Он вспомнил сверкающие от злости серые глаза, упрямо поджатые губы, выглядевшие не менее соблазнительными даже когда она была недовольна. Улыбнулся уголками губ, представив как бы она злилась, видя его пьяным, с синяком на скуле. А в красивых глазах читалась бы тревога, пока она помогала ему дойти до спальни. Он прижал бы ее к себе, вдохнул чуть сладковатый аромат, исходящий от нее и поцеловал в манящие губы.
Арес резко сел и ударил кулаком по столу. Затем подошел к окну и с остервенением раскрыл плотную штору. За окном сияли первые звезды, луна освещала дорожки в парке. Он вспомнил тот день, когда ее едва не похитили. С каким же наслаждением он убил тех троих, посмевших дотронуться до анары. Огненный тяжело вздохнул и прислонился лбом к холодному стеклу.
Почему воспоминания причиняют такую боль?
21.1 глава
Я остановилась у таверны. Внутри было шумно. Слышались смех, крики, играла музыка. Со вздохом я поправила перчатки на руках, чтобы не виднелись узоры на руках, подошла к двери и едва успела отскочить в сторону, когда она с грохотом открылась и оттуда вылетел огромный мужчина. Упав лицом в лужу, он разъяренно зарычал и медленно поднялся. Нетвердым шагом направился обратно в таверну, кинув на меня короткий взгляд.
Дверь за ним закрылась. Желание войти внутрь практически сразу улетучилось. Весь день я провела в поисках работы, но все отказывали под самыми разными предлогами. От постоянной ходьбы ноги гудели, тело ныло и молило об отдыхе, а в груди зарождалось отчаяние.
Я сбежала из дома. Правда, сначала рассказала родителям о преследовании советника, надеясь на совет. Но они решили, что раз старейшина и его приближенные считают, что я скрываю важную тайну, значит так и есть. И начали убеждать, что нужно все рассказать и спокойно жить дальше. Наверное, их можно было понять. Если бы я не попала в плен, не увидела бы другого мнения о своем народе, также слепо верила в то, что никого, лучше анар, нет. А старейшина и советники считались чуть ли не святыми.