Избранная для северного дракона

Васина Илана

Мои пальцы зажаты в горячей ладони — хочешь не хочешь, приходится спешить со всех ног, подстраиваясь под энергичную поступь.

Мы лавируем между зеленых кустов, сплетенных в живой забор, огибаем овраги, частокол толстых стволов. Осторожно перешагиваем ядовито-красные растения и обходим нечто, напоминающее огромный муравейник, крепко вросший в землю среди кочек. Я не падаю в него лишь потому, что Йемрен удерживает меня всякий раз, когда спотыкаюсь.

Довольно скоро грудь начинает гореть от частого, рваного дыхания, а тело, непривычное к нагрузкам, просит о передышке.

Хочу уже молить дракона о пощаде, как до нас долетают первые отзвуки деревни: ржание лошадей, мычание коров, стук топоров и собачий лай.

Йемрен притормаживает, позволяя мне отдышаться, и вскоре мы заходим в селение, расположенное на небольшой поляне. Пара десятков деревянных, одноэтажных строений, примерно столько же местных жителей — вот и все село.

Мужчины в отличие от женщин, смотрят на нас, новоприбывших, с откровенным интересом, что заставляет северянина покрепче сжать в ладонях мои пальцы. Вот только его близость не помогает.

Мне неуютно.

Есть что-то неуловимое в здешней атмосфере, отчего хочется поскорее сбежать. В лесу, среди диких зверей и ядовитых растений, и то было спокойнее.

Пока мой спутник обращается к крупному, высокому мужчине, что разделывает тесаком оленя, я рассеянно озираюсь по сторонам.

Замечаю, как неподалеку от нас собираются группа мужчин. Они явно обсуждают незваных гостей — то и дело на нас поглядывают, при этом эмоционально размахивая мускулистыми ручищами. Похоже, им что-то не нравится.

Поэтому, когда местный мясник указывает на небольшой деревянный домик, с радостью устремляюсь туда, на шаг обгоняя дракона. Хочется поскорее скрыться из поля зрения местных зевак. Обойдя домишко, мы находим худого старичка, что-то перетирающего в небольшой каменной ступке.

Чем ближе мы подходим, тем отчетливее узнаю доктора из своего видения, только постаревшего и покрытого сетью морщин. Тот, в свою очередь, заметив наши фигуры, сначала близоруко щурится, затем суетливо опускает ступку на землю, поспешно поднимается с пня и почтительно склоняет седовласую голову:

— Приветствую вас, мой король.

— Вы обгоняете события, любезный Бэлл, — смеется северянин. — Я все еще принц. Но принц, который невероятно рад вас видеть!

— Благодарю вас за визит… Вижу, вы не один, — старик поворачивается ко мне, и его лицо расплывается в приятной, хотя и немного грустной улыбке. — Рад видеть вас рядом с избранным, Дариника!

— Я тоже рада нашей встрече, — тепло улыбаюсь в ответ.

Старик мне понравился с первого взгляда, вот только он считает меня Дариникой, а что ему сказала бы прежняя хозяйка тела, я понятия не имею. К счастью, доктор снова направляет свое внимание на Йемрена:

— Боюсь, я не смогу быть вам полезен. Я стар и немощен. Для роли дворцового лекаря я больше не гожусь.

— Когда я стану королем, первое, что сделаю, — это восстановлю вас в должности… Не спорьте, Бэлл! — строго приказывает старику, открывшему было рот. — Это самое малое, что я могу для вас сделать в благодарность за верность отцу. А пока попрошу вас помочь в другом. Расскажите, как умер мой отец.

Доктор обеспокоенно

оглядывается на растущую кучку спорящих межземельцев и приглашает нас пройти в просто, без изысков обставленный домик.

Здесь светло, чисто, пахнет деревом, травами, пучками развешенным по бревенчатым стенам, а еще немного дымом. Тем более странно, что в этой милой обстановке у меня по позвоночнику ползут мурашки от беспричинного ощущения ловушки.

Пока краем уха слушаю рассказ доктора, один-в-один отражающий мое видение, нетерпеливо ерзаю на стуле и поглядываю в окно. Как назло, оно выходит на опушку леса, поэтому ничего, кроме деревьев и птиц, в стекле разглядеть не удается.

Наверно, северянину надоедает моя суета, потому что он вдруг утягивает меня на свои колени и, обхватив руками, крепко вжимает в себя. В тяжелом кольце его рук становится чуть спокойнее.

— Ваша мать виновна в смерти Пепельного Дракона, — подытоживает доктор. — Она должна понести справедливое наказание. Вы можете рассчитывать на мои показания в суде

— Непременно понесет… — бормочет принц. — Если доживет до суда.

Что он хочет сказать этой фразой, боюсь даже думать.

Да и некогда. Думать.

Едва дождавшись окончания разговора, тут же вскакиваю с его колен и немного скомканно прощаюсь с доктором. Вот только уйти далеко у нас не получается. Едва переступив порог, мы оказываемся в окружении десятка вооруженных мужчин. У кого в руках тесак, у кого меч — вид у них далек от гостеприимного.

— Продай эту женщину Фирсу, — обращается к Йемрену высокий и крупный мясник, указавший нам дорогу. После разделки туши на его лице остались кровавые разводы, на одежду налипли мелкие ошметки плоти, а правый глаз пересекает застарелый, багровый шрам. Он выглядит жутко, как оживший персонаж из фильма ужасов. — Фирс наблюдал. Ты ей даже не муж. На ней нет обручального браслета. Кто ты ей?

Северянин окидывает меня, дрожащую, напуганную до смерти, тяжелым взглядом и… вдруг уверенно заявляет:

— Незнакомец.

Глава 46

Долю секунды мне кажется, что я ослышалась, а потом… сердце пропускает удар.

Он признал себя чужим? Именно сейчас, когда так мне нужен?

От отчаяния хочется завыть.

Черт меня дернул тогда за язык!

Хотя злюсь на себя, злюсь на Йемрена, мне не верится, что он от меня отвернется. Только не он. И не от меня. Словно продолжая мои мысли, уже в следующий миг тело северянина напрягается, и он грозно рычит на толпу:

— Незнакомец, который отдаст за нее жизнь. Или заберет жизнь у вас, болваны набитые!

На последних словах Йемрен задвигает меня за широкую спину, и кожа на его висках идет рябью, покрываясь серебристой чешуей. Из пальцев, тоже подернутых чешуей, выползают длинные, острые когти, подобные изогнутым лезвиям.

Это всего лишь тысячная доля оборота, но ее хватает, чтобы противники, уже поднявшие мечи, сразу их опустили. Привыкшие уважать грубую силу, они единогласно признают в Йемрене сильнейшего. По их нестройному ряду проносится глухой рокот: