Избранная дракона

Ганова Алиса

Он не успел уйти. Почти бесшумно в беседку поднялся Ковен и недобро оглядел нас. Жрец поклонился.

— Мило общаетесь. Свидание?

— Жрец наставляет меня, — пояснила я устало.

— Хорошо, продолжай наставления при мне! — тизарин уселся на скамейку, закинул ногу на ногу и растянул губы в неприятной ухмылке. Варк еще раз поклонился и чинно произнес:

— Мы согласны принять участие в состязании и желаем скорее доказать, что избранная одна.

«Я?! Готова?! Ты меня спросил, придурок?! — посмотрела на него убийственно, сжимая подол платья. Вот

если ты готов — ты и доказывай».

Однако на Ковена слова жреца произвели самое благостное впечатление. Тизарин оживился, сошла спесь, и, мигом собравшись, он перешел на деловой тон.

— Она сможет? Уверен?

— Вполне. Я, как будущий верховный жрец, отношусь с возмущением и гневом к самозванкам. Если не прекратить спор и не пресечь поток лже избранных — это грозит опасностью Лагеарнии.

Неприязнь Ковена испарилась, похоже, жрец озвучил страхи тизарина.

— Когда Гленапупа будет готова?

— В час драконьего ока Боги будут взирать на нас с небес и рассудят избранниц, — решительно заверил Варк.

— Она сможет призвать дракона?

— Боги рассудят святотатиц…

Я взволнованно переводила взгляд с одного на другого, чувствуя, как начинает пахнуть жареным.

Зато Ковен успокоился, стал благодушным. Помог встать и, не выпуская моей руки, повел гулять по саду, беседуя при этом с Варком. А я, как приложение, шла сбоку и прислушивалась к серьезному мужскому разговору. Прямо на глазах менялось отношение тизарина к рассудительному старшему жрецу. Видно, убедился, что к нему я именно за советами и знаниями обращаюсь. А когда Фроська смешно забегала на четырех лапках волнами и, отбежав, обернулась, будто ожидая нас, даже улыбнулся.

Глава 14

Итак, предстоит состязание, в котором снова должна доказать, что не верблюд. Нет, я знала, что так будет, но надеялась пожить еще какое-то время спокойной, размеренной жизнью.

— И когда этот час ока? — спросила обреченно на вечернем занятии. Варк уже перестал поражаться моей неосведомленности в самых разных вещах, известных даже лагеарнским детям, поэтому начал терпеливо объяснять:

— Через девять дней на празднике Разверзшихся небес лучезарные супруги явят божественное созерцающее око и узрят: чтим ли мы закон… — однако у меня сходу появилось подозрение, что это обычное затмение. И я спросила:

— Час Ока — это когда солнце и луны выстраиваются в некий ряд или последовательность, да?

Надо было видеть его лицо. Варк замер, а потом ошарашено изрек:

— И давно юные торговки разбираются в небесных тайнах?

— Как Фроська на голову упала — так божественное откровение о всем сущем и открылось, — фыркнула заносчиво. — Но поскольку я отбивалась, сведения получила несколько искаженные. Начертишь? — Разгладила ногой песок. Так уж выходило, что больше чертить не на чем.

Он пронизывал меня долгим взглядом, но я не собиралась давать никаких объяснений. Так и не получив ответа, Варк все-таки нарисовал схему. Оказалось донельзя просто: две луны выстраивались друг над другом, и получался вытянутый зрачок

на фоне солнца.

— А почему состязание именно в тот день? А не в любой иной?

— Я хочу зрелищности. Чтобы, если большой дракон не отзовется, на фоне ока явление Ефросии затмило все хитроумные козни врагов.

— Боюсь я.

— Самозванки чувствуют еще больший страх, однако держатся смело и не показывают робость. Неужели ты слабее их? — посмотрел на меня строго.

— Ты все время талдычишь, что я избранная, пытаешься убедить в этом, но там, в Асхаме сомневался во мне.

— Мы выбрались живыми. У тебя есть Ефросия, знак на руке… Тебе мало доказательств избранности? Я не понимаю твоего страха.

— Ты был со мною в Асхаме. И Фроське нравишься, и знаешь о златокрылах много. Если бы в тот день вымыл волосы душистым настоем, — посмотрела на его лысину,

— ну, или натер голову, она бы села на тебя, — улыбнулась. — Из тебя вышел бы идеальный избранный. Ты выдержанный, умный, много знаешь.

Варк обернулся, посмотрел на меня исподлобья, а потом улыбнулся:

— Так меня еще никто не расхваливал.

— Потому что ты скрытный, и мало кто знает тебя.

— Разве скрытный? — приподнял он удивленно бровь.

— А еще знаешь что подумала? Кхарт ведь хотел, чтобы ты обучил меня этикету, простым знаниям, основам церемоний, помог кое в чем. Но он ни разу не упомянул, что ты должен учить меня призывать драконов. Может, я прошу научить тому, чему никто не в силах научить?

— Мы справимся, — ответил жрец после молчания. А я не могла поверить, что расслышала верно. Надо же, «мы»!

Кроме занятий с Варком я встречалась с Ковеном. Мы совершали небольшие променады по саду, чаще всего в молчании. Полагаю, это тизария настояла на общении после моего ябедничества.

Тизарин вел себя вежливо, сдержанно. Пытался заглядывать в глаза, целовать руки, даже срывал мне цветы. Мы беседовали на отвлеченные, ничего не значащие темы, но я не чувствовала между нами искры или симпатии. Да, он старался расположить, но после того, как встал на сторону Ории, не лежала моя душа к нему. А когда проходили мимо мест, где занимались с Варком, я вспоминала слова жреца: «Мы справимся», — тревога уходила, и на губах проступала улыбка.

Стоило представить, что своевольной жрец покинет меня — сжималось сердце. Исчезни Ковен и весь дворец — не замечу, но если не станет Варка, взвою от тоски, и солнце померкнет. Так уж привлекали меня в нем ум, знания, поддержка, мужская притягательность и даже недоступность.

— Ты неравнодушна ко жрецу? — спросил ни с того, ни с сего Ковен, прервав наше молчание. — Ты с ним не такая, как со мной. Улыбаешься.

«Значит, за нами всегда следят», — убедилась. Не секрет, поэтому я всегда вела себя сдержано.

— А разве не я должна устраивать ревность? — улыбнулась. — Это твое сердце принадлежит другой.

Тизарин рассмеялся.

— Почему думаешь, что мое сердце принадлежит кому-то? Если я просил за нее, то только потому, что знаю ее с детства. Она не казалась мне злой.