Избранная дракона

Ганова Алиса

— Не бери слова тизарина в голову. Он злится — и это признак бессилия. Ты избранная, они слишком нуждается в тебе, — спокойный голос жреца умиротворял, но я боялась за него и, чтобы не будить в Ковене лишних подозрений, решила не растягивать прогулку и вернуться в покои.

Утром дамы попытались убедить меня, что необходимо надеть тиару.

— Ты доказала всем, что она твоя по праву. Так почему отказываешься носить ее? Это же подарок тизарина! — настаивала Авела. Расстроенная моим упрямством, она так смешно поджимала

маленькие, пухлые губки, что иди речь о простом украшении, я согласилась бы надеть любую ерунду. Но сейчас речь шла о политической интриге.

— Пока не призову взрослого дракона — не одену, — придумала удачную отговорку и перестала отвечать на подначивания. Потом села завтракать.

Ела без аппетита, гадая, как в меру показать окружающим равнодушие к жрецу. Лучше, чем сослаться на усталость и отказаться от занятий, не придумала. Но откажусь от них — себе наврежу.

«Или моя шкурка, или целостность его некой мужской части тела. Хотя, если станет евнухом — на другую не посмотрит…» — подумала и устыдилась своего коварства. Как собака на сене: не мне, так никому. Вздохнула, оторвала взгляд от стола и боковым зрением заметила замершую у двери крупную фигуру. Обернулась. Тиаса жалась к стене и смотрела на меня с восторгом, как на божество.

— Тиаса! — я вскочила с диванчика и бросилась ей на шею.

— А… Я…Госпожа… — замямлила она, хотя раньше робостью не отличалась.

— И чего как не родная, — нахмурилась я.

— Ты же избранная! — она боялась смотреть на меня и не поднимала глаз от пола.

— И что? — только хотела перейти к заверениям, что в наших отношениях ничегошеньки не изменилось, Фроська высунулась из-под дивана (где пряталась от солнечных лучей, освещавших покои), и гостья с грохотом рухнула на колени.

От такого поворота я растерялась, разозлилась. Так хотела увидеть кого-то, кто будет относиться ко мне с простой человеческой симпатией — и на тебе! Негодуя, что осталась совсем одна — без Варка и без единственной подруги, плюхнулась на диван и, хлопнув по соседнему месту, грозно потребовала:

— Сюда! — и на мой властный оклик к дивану одновременно ринулись и Фроська, и Тиаса. Я, покраснела от стыда.

— Да хватит вам обоим! Она пугает тебя, ты боишься меня. Если тебя насильно заставили прийти, иди. Я не держу, — насупилась и отвернулась.

— Да Пах с тобой, Глена, — тихо ответила Тиаса. — Ты теперь такая дама, что и глазочком взглянуть страшно.

— Да какая дама? Приживалка во дворце, — и от досады вытянула губы уточкой.

— Не реви! — тут же спохватилась гостья. — Вон, поешь или выпей чего-нибудь!

— Не хочу! — еще немного и начну всхлипывать. Я так долго ждала встречи, а вон оно как.

— А… если…. сяду, она не цапнет? — Тиаса бочком обходила Фроську, залезшую ко мне на колени.

— Она мясом молодого барашка питается, — пробурчала.

— А! Хорошо. Я-то старая и не вкусная…

Я

улыбнулась сквозь слезы:

— Какая же ты старая?

Она наконец-то села рядом и вздохнула:

— А в квартале все тебе завидуют.

— Мне и тут все завидуют.

— А когда прошел слух, что еще появились избранные…

— Все стали мечтать, что и им повезет?

— Аха, — кивнула она.

— Расскажи им, что как раз вчера всех самозванок дракончики сожрали.

— Как?!

— Так! Налетели на обманщиц и быстренько слопали.

Подруга застыла, прижимая руку к пышной груди.

— Угу. Пить хочешь? Или есть?

Тиаса покосилась на Фроську и завертела головой:

— Нет-нет! Люди как узнали, что ты продавала мои плетенки, весь товар раскупили. И заказов стало много. Я не голодаю.

— Чего тогда печалишься? — спросила у нее, не заметив в подруге былой жизнерадостности.

— Да мне, как твоей родственнице, — она потупила вздор, — женихи прохода не дают. Фаск с отцом замучили. И Тодваны. И другие. Теперь я — завидная невеста, и на меня все женщины с улицы ополчились.

— И кому принадлежит твое сердце? — прищурилась лукаво.

— Да я этих женихов метелкой гоняла, чтобы не позорили!

— Эт зря, — улыбнулась я. — Ну, ничего, мы тебе лучше найдем.

— Лах с тобой! — махнула Тиаса рукой. — Мне и одной хорошо!

— Ну-ну… — так мы переговаривались. Вроде бы ни о чем, а время летит, не замечаешь. И уже не грустится.

Тиаса оттаяла, почти перестала стесняться, даже поела, после чего ее потянуло в сон. Она долго крепилась, а потом зевнула, да с таким хорошим, могучим ревом объемных легких, что, наверно, охрана за дверями обомлела. И тут дверь из комнаты Кавии приоткрылась, и высунулась голова Ковена. Неужели подслушивал шельмец?

Надо было видеть, как менялось его ехидное лицо. Он-то думал, что это я так громогласно зевнула, и выдал себя. А когда увидел, в чем дело — поник и стал похожим на мальчишку-подростка, у которого не получилось сделать пакость.

— Служанка? — спросил.

— Подруга.

— А я-то гадаю: чего это ты не со жрецом?

— Скучно с ним, — ответила равнодушно и посмотрела на свои отполированные до блеска ногтики.

— Ночью прилетела стая златокрыльчиков и подменила тебя на другую Гленапупу?

— тизарин приподнял бровь.

— И не надейся, — ехидно улыбнулась. — Я все та же: злопамятная и мстительная.

— Жаль, очень жаль. А я-то надеялся на чудо.

— Что, все вершины покорил?

— А чуда точно не произошло… — разочарованно выдохнул он.

— Еще мамочке пожалуйся.

— Ну, Гленапупа! — выпалил Ковен и шагнул ко мне.

— Не тронь избранную! — рявкнула Тиаса своим низким голосом, и тизарин от неожиданности подпрыгнул на месте.

— Кажется, теперь я понимаю, от кого ты набралась дерзости! — прищурился он.