Избранная поневоле, или - попасть в Мурло

Громов Вадим Николаевич

– В тесноватой таверне вдруг стало очень много вейлгов, не меньше трёх десятков долговязых фигур: в руках каждой тускло блестела сталь...
– Почему-то запинаясь, прочитала Таня.
– Триумг прянул спиной к бревенчатой стене, извлекая парные топоры, успев перед этим метнуть в гущу врагов два отравленных дротика. Два крика боли, быстро перешедшие в затихающие стоны - подтвердили его репутацию непревзойдённого метателя. Губы машинально зашептали защитное заклинание, но Триумг боялся, что "Слепота василиска" уже находится под плотным магическим колпаком,

и его умение - будет бессильно. Придётся полагаться только на верные топоры, с которыми он не расставался уже четверть века...

– Стойте!
– В дальнем конце таверны раздался неторопливый, властный голос. На несколько мгновений вейлги застыли как заворожённые, а потом начали расступаться в стороны, давая проход кому-то, могущему повелевать ими так, как посчитает нужным. Триумг настороженно ждал, и зло выдохнул, когда в неверном свете оплывших свечей "Слепоты василиска", увидел высокую фигуру в чёрной накидке, размеренным шагом приближающуюся к нему...

Она замолчала, с недоумением глядя на соседа, скорбно кивающего головой после каждого прочитанного предложения.

– И что? Фэнтезюху кропаю. Не скажу, что шедевр...

– А я скажу, что лучше бы этого не было! Ни шедевра, ни графомании!
– Игнат Альбертович подпрыгнул на месте и, зачем-то закрыл ноутбук.
– Тарныл кляйбор! Ведь оставалось чуть больше месяца, и всё бы прошло как надо! Ты не представляешь, что теперь будет!

– Просветите, а то с фантазией у меня туговато.
– Ехидно сказала Татьяна.
– Я так полагаю, что вот прямо щас прилетит волшебник в голубом геликоптере, но бесплатно не даст ничего. Так я и без этого знаю, что птица с ласковым названием "халява", почти перевелась.

– Это.
– Сосед заново простёр свою длань в направлении монитора, как будто обличал Таню в жутко неблаговидном деянии.
– Твоя настоящая жизнь. То, что ты начала описывать, есть не что иное, как одна из страниц жизни твоего легендарного предка, Триумга Ренгло, по прозвищу "Правдоруб". Это был великий человек.

– За правду готов был зарубить любого?
– По инерции, но, чуть убавив концентрацию сарказма в голосе, поинтересовалась Татьяна. Потому что, Игнат Альбертович был серьёзен, как подкрадывающийся к голубю, драный уличный кошак.
– Была у меня мысля, назвать его топоры - "Правда номер один", и "Правда номер два", и сделать их самозатачивающимися. Торжество справедливости будет чуть более, чем полным...

– Тебе не стыдно?
– Укоризненно спросил сосед.
– Он сражался, чтобы сделать твою родину свободной. Чтобы такие как ты, просыпались каждое утро, не тревожась о грядущем дне. Чтобы небо не заслоняли крылья хищных тварей, готовых...

– Игнат Альбертович, идите ко мне в соавторы.
– Не удержавшись, хихикнула Таня.
– Гонорар пополам. С вашим слогом, бестселлер десятилетия гарантирован...

В дверь позвонили. Спокойно, без той взвинченности, с которой жал на кнопку звонка Игнат Альбертович. Сосед изменился в лице.

– Это они! Не открывай.

– Посмотрим.
– Татьяна

пошла к двери.
– Если они, значит - не открою.

"Знать бы ещё, кто это - они. Если на площадке Жириновский с корзиной орхидей, или хотя бы - дядя Фёдор с простоквашинскими: значит, точно они. Тогда не открою".

Игнат Альбертович волочился сзади, что-то назойливо бубня о предельной осторожности.

– Кто там?
– Судя по виду в глазке, на площадке находился субъект в рабочей робе, с чёрной сумкой через плечо. Из которой торчали красные ручки "шведок" и чёрная папка.

– Газовая служба. Плановый обход.

– Что хотите?
– Громко спросил сосед, из-за спины Татьяны.

– Проверка плит.
– Терпеливо пояснили с лестничной площадки.
– Объявление внизу висит. Три дня уже.

– Не открывай.
– Игнат Альбертович схватил Таню за локоть.
– Опасно.

– Газ, это всегда опасно.
– Татьяна подняла валяющуюся в прихожей обувницу, и принялась открывать дверь.
– Объявление я сама читала, не знаю как вы. Да не мешайте, в самом-то деле!

Она рассчитанным движением отпихнула соседа, попытавшегося противостоять процессу открывания. Дверь распахнулась.

– Здравствуйте.
– Субъект оказался молодым человеком приятной наружности, лет двадцати шести-двадцати восьми.
– Если всё в порядке, то это не займёт много времени.

– Проходите.
– Татьяна отошла в сторону, пропуская газовщика.
– Обувь только что разлетелась, не обращайте внимания.

– Не такое видели.
– Повелитель "шведок" улыбнулся уголком рта.
– Бывало и хуже.

Игнат Альбертович тенью последовал за парнем на кухню. Татьяне пришлось замыкать процессию.

– Правила пользования газом есть? Такая серая книжечка.
– Газовщик ловко извлёк из сумки чёрный параллелепипед прибора, распутал завязавшийся узлом шланчик.
– Если долго искать, то я лучше новую дам. Если где-то рядом, то давайте.

– Лучше новую.
– Сказала Таня.

– Жалобы на плиту есть? Ну, горит плохо, ручки заедают, газом попахивает...

– Да вроде нет. Плите от силы года три. Всё должно быть в норме.

– Вот и ладненько.
– Парень неспешно прошёлся прибором по всем соединениям, немного задержался на гайке шланга, привинченной непосредственно к плите. Отложил прибор, перекрыл кран перед плитой и вытащил из сумки два гаечных ключа.

– Что такое?
– Мгновенно отреагировал Игнат Альбертович.

– Утечка небольшая. Да не переживайте, прокладочку сейчас поменяем, делов на полминуты. Оставлять после себя любые утечки - не имеем право. Только положительные эмоции...

Он подмигнул Татьяне, и принялся ловко манипулировать инструментами. Сосед следил за его работой, как лиса за вороной, которой перепал даже не кусочек сыра - а целый годовой абонемент на выставку сыроваренного искусства, с обязательной дегустацией всех образцов. Газовщик снова вооружился прибором, старательно проверяя итог своих усилий.