Избранная
Шрифт:
— Однако можно ведь хотя бы попытаться, правда?
— Я не знаю.
Он подтолкнул первый альбом через стол, и я, открыв его, начала медленно листать. Ни один из изображенных мужчин не показался мне знакомым, но даже сейчас, когда мои воспоминания постепенно восстанавливались, я не была уверена, что именно видела в переходе.
Я вглядывалась в лица мужчин, недовольные, гневные, невыразительные, с кожей всех цветов, разного роста, но никого не узнала, ни капельки страха не возникло внутри, не всплыло
Я покачала головой. — Мне очень жаль.
Ковальски передал мне другой альбом. — Не переживай. У нас еще много, — я продолжала разглядывать фотографии и задавалась вопросом, как мне выманить информацию из Ковальски, когда он заговорил снова.
— Мо, происходило ли что-то странное за последние пару недель? Кто-то околачивался в ваших излюбленных местах? Может даже несколько человек? Верити замечала что-нибудь?
Вероятно, мне даже не придется юлить. — Верити была в Луизиане. Если и произошло что-то необычное, меня не было рядом, чтобы увидеть что-то.
— Я имел в виду здесь, в Чикаго. Кто-нибудь вел себя подозрительно? Кто-то, кого вы не знали?
— Я же сказала вам. Все было совершенно нормально, — то, что я рассказывала ему все это время. Почему он не слушал меня?
— Никаких новых воспоминаний?
— Она уже ответила на вопрос, — вмешалась Эльза.
— Нет, — сказала я сквозь сжатые зубы. Мое самообладание было напряжено как канат, и я могла себе представить, как оно порвется с громким щелчком. — Ничего нового.
— Верити часто задерживалась по вечерам?
— Ее не было все лето, — он снова и снова задавал одни и те же вопросы, как будто надеялся, что я изменю ответ.
— Но в тот день она пришла на ужин?
— Да, — ресторан моей мамы называется «Кристалл правды», что немного неловко было, особенно если там работаешь. Но она делает прекрасные пироги, поэтому она смогла пробиться.
Ресторан небольшой, только восемь столов и барная стойка, которая видела лучшие дни, и настолько старомодное помещение, что оно уже почти снова вошло в моду.
Верити, золотая и светящаяся, ненадолго заходила после обеда и заставляла помещение выглядеть более свежим и светлым, в ее традиционной манере, как она всегда делает.
— Ты снова дома! Ты же должна была вернуться только через неделю! — мы обнимаемся и практически исполняем танец дружбы возле шестого столика. Верити пожимает плечами и убирает волосы с лица.
— Я была готова вернуться домой.
Я тяну ее к стойке. — Да? Расскажи мне все.
— Практически нечего рассказывать, — говорит она и играет с перечнем пирогов дня. — И я не могу остаться.
— Что случилось?
— Ничего, — она снова убирает меню в держатель. — Мне нужно позаботиться о нескольких вещах. Во сколько ты заканчиваешь с работой?
— В пять.
— Давай переночуешь
От восьмого столика, где сидит мать с двумя озорными детьми, которые носились с остатками клубничного торта, на меня испуганно смотрит женщина, которая видимо прибегает к более жестоким мерам воспитания.
— Конечно. Я едва могу дождаться, когда ты расскажешь мне все.
Верити кивает, но смотрит куда-то мимо меня.
— И вы не заметили никого, кто выглядел бы подозрительным?
Ручка Эльзы тихо стучала по столу рядом со мной. Я потерла глаза, которые были сухими из-за недостатка сна и горели. Каждый раз, когда начинала дремать, эти темные фигуры набрасывались на Верити, и она кричала снова и снова, пока я стояла там и ничего не делала, слишком маленькая и напуганная, чтобы задержать их.
Моя голова болела от усилий, которые я прикладывала, чтобы не заплакать перед Ковальски. Порез на моей руке пульсировал. Мой стул был жестким и действительно неудобным. Наверняка, они сделали это намеренно.
Стены были простыми бетонными блоками, кроме зеркала позади Ковальски, так что мне не оставалось ничего, кроме как смотреть на свое собственное отражение, особенно ужасную желто-лиловый ушиб на лбу и круги под глазами. Я привыкла выглядеть довольно нормально.
Не красиво, не страшно, просто мило. Представительно, как сказала бы моя мать. Но теперь я предлагала довольно интересный вид, в том же смысле как и авария на скоростном шоссе, которая притягивает любопытных. Я была эквивалентом туризма катастроф в вопросах красоты.
— Мо? — настаивал Ковальски. — Никто не кажется знакомым оттуда?
— Это бесполезная трата времени! — я захлопнула альбом с фотографиями преступников. Ярость вспыхнула во мне, чистая и острая. Это была не я, а девушка, которая лгала, кричала и кричала. Я была воспитана так, чтобы говорить тихим голосом и делать то, что от меня ждут. Но эта новая девушка… она получила ответы, где старая Мо только покачала бы головой. И я начала надеяться, что она останется надолго. Она была той подругой, которую заслуживала Верити. — Нет! В сотый раз нет! Все было полностью нормальным. Почему вы не слушаете меня?
Эльза наклонилась вперед и вмешалась:
— Моя подопечная уже ответила на эти вопросы, детектив. Задавайте новые, или мы сейчас же уходим.
Ковальски опустошил свою чашку кофе. Он начал складывать бумаги, которые лежали перед ним, как будто он заканчивал допрос, и напряжение в плечах уменьшилось при мысли, что скоро я смогу сбежать.
— Верити знала вашего дядю?
Эльза застыла рядом со мной.
— Конечно, — Верити и дядя Билли часто встречались в течение нескольких лет. Он был учредителем в квартале и в церкви. Было бы странно, если бы они не были знакомы.