Избранница ночи
Шрифт:
— Кантенфлас! — прервал тишину Астамир, обращаясь к высокому худощавому мужчине, одетому, как и все остальные, в кожаные штаны и камзол.
Тот отложил колчан, которым занимался, и встал. Волосы у него были светлыми, почти белыми, а взгляд голубых глаз — пронзительным и испытующим.
— Кого ты привез? — вместо приветствия спросил Кантенфлас.— Что-то она не похожа на наших.
— Ее прислали к тебе,— спешиваясь, буркнул Астамир.— Она тебе все расскажет сама.
— Хорошо,— кивнул Кантенфлас, посмотрев на девушку, которая последовала примеру Астамира.— Отойдем в сторонку,
Они отошли от шумной поляны и присели на ствол поваленного дерева.
— Как я понимаю, ты не просто путешествуешь по нашим местам. Тебя послали ко мне наши люди? — начал Кантенфлас.
— Откуда ты знаешь?
— Такие плащи — большая редкость в этих краях,— усмехнулся он.— Что ж, рассказывай…
— Я помогу тебе,— выслушав Соню, сказал Кантенфлас,— но не сразу. Мне надо вернуться к себе домой и посмотреть, что я должен сделать. Однако не сомневайся, я найду то, что поможет твоему наставнику.
— Ты знаешь Гуинхея? — удивилась девушка.
— Да,— не вдаваясь в подробности, ответил боссонец.— Когда-то мне тоже довелось побывать в его обители.
Они вернулись к костру, рядом с которым уже были расставлены огромные деревянные блюда. Один из охотников ловкими движениями огромного ножа отрезал куски от подвешенной к костру туши оленя.
— Садись с нами, подкрепись,— пригласил девушку Астамир.
Соня присела рядом с ним и принялась вместе со всеми поглощать жестковатую и терпкую на вкус оленину, слушая краем уха охотничьи байки. Ей было легко и приятно с этими шумными и веселыми людьми.
— Недалеко отсюда,— обратился к ней Астамир,— есть поселение под названием Охотничий Холм. Это столица рода Харганов. Их глава — Кемпер, я извещу его о тебе. Дадим тебе нескольких воинов, чтобы ты добралась туда без помех. Там подождешь Кантенфласа. Ты согласен? — повернулся он к Кантенфласу, который вцепился зубами в окорок, и казалось, никакая сила неспособна оторвать его от вожделенного куска мяса.
— Угу! — промычал тот.— Через четыре дня буду там. Мне необходимо посоветоваться с предками.
— Наши роды нередко враждуют между собой,— невесело усмехнулся Астамир.— Но перед этой охотой все вожди собирались вместе на большой совет, и всем было приказано жить в мире. Сейчас такие времена, что если боссонцы будут воевать между собой, то аквилонцы перебьют нас поодиночке.
— Но ведь вас тоже раньше считали аквилонцами! — вспомнила Соня рассказы Гуинхея о народах, населявших мир.
— Что верно, то верно,— согласился Астамир.— Но мы живем как бы сами по себе, отдельно от них. Видишь, и жизнь у нас совсем другая.— Он обвел рукой полукруг, и непонятно, к чему относился его жест, к лесу или людям у костра людям.— Мы, боссонцы, особый народ, так уж получилось. Если бы не пикты, то все было бы хорошо и спокойно, а теперь, как мне рассказывали, аквилонцы привели большую армию в Велитриум. Это неспроста, от них можно ожидать чего угодно. Чувствую, здесь скоро начнется большая война…
— С кем? — не поняла девушка.
— И с теми и с другими,— заключил боссонец, вытирая руки о лежавшее рядом полотняное полотенце.— Но я сказал, что на всякий случай дам тебе провожатых. Королевские отряды могут появиться
— Спасибо,— поднимаясь, ответила она.— Надеюсь, что мы еще встретимся.
— Я бы очень хотел этого.— Астамир посмотрел на Соню долгим печальным взглядом, потом, словно спохватившись, отошел к своим людям, и она услышала его громкий властный голос, отдававший приказы.
Глава десятая
— Поедете вдоль берега, до переправы, а потом, если все спокойно, сворачивайте на дорогу к Охотничьему Холму,— напутствовал Астамир своих воинов, придерживаясь за стремя Сониной лошади, словно хотел подольше оставаться рядом с ней.– Через три дня мы с Кантенфласом приедем туда.— Он посмотрел на девушку взглядом, в котором она заметила тоску.
— Я буду ждать тебя.— Она наклонилась и задержала на мгновение руку на плече Астамира.— Приезжай!
Пятерка всадников покинула поляну и по лесной тропе направилась к берегу реки. К вечеру они должны были достичь заставы харганов у переправы на левый, аквилонский, берег Громовой и потом, переночевав, весь следующий день скакать до Охотничьего Холма, где, по словам Астамира, Соня должна дождаться его и Кантенфласа.
Поросшие лесом холмы привели их к берегу реки, и дальше отряд шел по мелководью и плесам. Боссонцы не отличались особой словоохотливостью, и большую часть пути всадники проделали молча, лишь изредка обмениваясь короткими фразами, обсуждая выбор направления на той или иной развилке.
— Осталось совсем немного,— обернулся к Соне один из ее спутников, указывая рукой куда-то вперед.— Обогнем этот утес и будем на заста…— Он вдруг умолк на полуслове и прислушался к звукам леса, остановив жестом руки девушку и всадника, ехавшего справа от нее.
Соня тоже прислушалась, и ей показалось, что она слышит лязг железа. Двое скакавших впереди оглянулись, увидев, что их товарищи отстали.
— Что там? — крикнул один из них и в тот же миг, покачнувшись, упал с лошади.
Девушка успела заметить, что стрела, пущенная откуда-то из леса, пронзила его шею.
— Назад! — крикнула Соня, разворачивая коня, но тут же поняла, что слишком поздно: они напоролись на засаду, и несколько всадников в аквилонских черных доспехах уже выезжали из леса, преграждая путь к отступлению.
Соня, услышав свист стрелы, пригнула голову к шее коня и стремительно помчалась его в лес, надеясь там спастись от засады. Наверняка впереди тоже поджидают вооруженные всадники, и ускользнуть от них на открытом пространстве речного берега невозможно. Ветви хлестали по телу, но конь, решительно подгоняемый Соней, все-таки карабкался вверх по склону прибрежного холма. За спиной слышались крики и шум погони, пару раз стрела просвистела прямо над головой, но девушка тем не менее чувствовала, что теперь ее вряд ли догонят. Вдруг конь словно наткнулся на невидимую преграду и упал на передние ноги. Соня, перелетев через его шею, успела все-таки сгруппироваться и, коснувшись земли, сразу же вскочила на ноги, оглядываясь на бившегося сзади нее скакуна.