Избранница Тьмы. Книга 2
Шрифт:
— А говорите, что сбежала, — повернулся главарь к Груиву.
Ван Фоглат переменился в лице, сверкнул ледяным взглядом на сына, напряжённо сжимая челюсти так, что жилы на шее натянулись.
Хирс кривился, глаза ещё затуманены, он всё не мог отойти от возбуждения, по-прежнему дышал тяжело и надрывно. Вдруг поднял взгляд, прокалывая меня иглами презрения и ненависти — он обещал мне пытки, ему не удалось получить своё.
— Груив, вы обманываете короля, и без внимания это не останется, — отчеканил предводитель.
А внутри меня начало складываться понимание услышанного. Предо мной стоял посланец Ирмуса. И он пришёл за мной. Комната поплыла, я потянула в себя воздух, пытаясь погасить новый приступ дурноты. Они всё же добрались. Нашли.
— Вывести
Маар изредка выныривал из агонии, хватаясь за край сознания, чтобы удержаться, не упасть снова в эту кипящую лаву, поднимающуюся из глубин его тела. Рёбра выламывала адская боль. Его взгляд был устремлён в темнеющее или уже светлеющее небо — Ремарт потерял чувство времени — дыхание короткими клочьями врывалась в него, он задыхался, перестав ощущать своё тело, только боль, как открытая кровоточащая рана с рваными краями. Маар старался отделить себя от боли, но она вновь и вновь рождалась в недрах повреждённого тела, вгрызалась зубами и когтями, рвя на куски плоть. Маар закашлялся, выплёвывая из горла собственную собравшуюся кровь. А потом послышался хруст снега, чужое дыхание, тёмные силуэты. Ему казалось, что это ему видится, но, когда он ощутил, как его откапывают из снега и кладут на что-то твёрдое, боль парализовала его тело окончательно, выбив его из сознания. В следующий раз, когда он очнулся, его потряхивало — они куда-то ехали. Мелькали горящие факелы, всё те же силуэты, среди них Шед и Фолк — Маар узнал их. И в следующий раз, когда страж очнулся, он лежал уже в какой-то комнате, не мог рассмотреть, всё плыло, качалось и было залито багряно-алым маревом. Но стало понятно, что его перенесли в сруб постоялого двора. Окна были закупорены ставнями, и страж не понимал, день сейчас или ночь, утро или вечер. Жар давил, выжигая всё внутри, Маара трясло, но в какой-то миг глыба с его груди спала, и он ощутил временную лёгкость. Он открыл глаза, обведя мутным взглядом стены. Рядом была какая-то девушка — служанка, бледная и уставшая, испарина легла на её лоб, и влажные волосы липли — в комнате душно, душно от его силы, что разливалась безвольно в стороны через прорехи его оболочки, вытекала, тягучая и неровная. Какая-то… Маар закрыл глаза, сцепив зубы, злость взметнула искры, что жгли изнутри. Истаны рядом с ним нет., это осознание, что она теперь далеко от него полоснуло лезвием по открытой ране. Маар услышал шаги рядом, воздух возле него качнулся.
— Сейчас позову Шеда, он только что вернулся с вестями, — предупредил Донат, направляясь к двери.
Маар пошевелился, корчась от боли, приподнялся, надрывая дыхание, в плечо колья вонзились, раскурочивая кости до скрипа зубов. Во рту собралась горечь, а макушку заливала темнота. Служанка испуганно вросла в пол, не зная, что делать: броситься помочь или лучше не рисковать. Выглядел он и в самом деле скверно: прямо из разодранной кожи торчала кость ключицы, несколько вмятых рёбер, глубокие раны, что-то было и с лопаткой, много крови — она текла из ран, стоило ему сделать малейшее движение. Ему повезло, когда его пробил копытами конь, снег смягчил удары, и его не раздавило по земле, а вмяло в сугроб.
В комнату вошёл Шед, за ним хозяин двора с рукой, перемотанной пропитанной кровью повязкой. Страж посмотрел через плечо на управляющего, перевёл взгляд на Маара, опустился на лавку рядом.
— Порождения истреблены, — начал он, снизив голос так, чтобы его слышал только Маар, смотря хмуро. — Наши люди разузнали кое-что, не знаю, интересно ли тебе будет это слышать, — с долей раздражением произнёс страж.
По венам побежала толчками кровь, зашумела в голове.
— Говори.
— Лойоны короля в Энрейде. Ирмус забрал девчонку.
— Сколько прошло времени?
— Сутки. Сейчас, уже вечер.
Маар перевёл взгляд
— Даю тебе ночь, чтобы ты нашёл целительницу, иначе я вырву твои кишки и скормлю тварям.
Мужик лихорадочно закивал.
— Я всё сделал, мэниер, я уже давно послал за ней, она, целительница… она в пути сюда, она живёт в этих холмах, утром уже будет здесь, обещаю, я всё сделаю, она сильная, всё исправит.
Маар чувствовал, как густая кровь течёт по торсу к поясу, ткань штанов мокла и липла к бедру. Густая темнота пролилась пред глазами, он выпустил управляющего, толкнув к двери.
— Прочь, — гневно прошипел и опустился на постель.
Жар калёными спицами прошил тело, приступ дикой слабости подкосил, боль придавила обратно к влажным от пота и крови простыням, сковав Маара цепями. Управляющий скрылся. Шед, внимательно проследив за всем, повернулся к Маару, изучая, о чём-то думая. Потом подал знак Донату, и тот поднялся со своего места, направился к служанке.
Злость и жажда скорой расправы бурлили в Мааре так неистово, что потоки силы вырывались из него, будто волны магмы из жерла вулкана. Они нашли её. Суки. Теперь она в цепких руках. И можно только предположить, что будет с ассару. Наглые, мерзкие, пронырливые твари. Ирмус всё же открыл охоту, разевая жадную пасть. Только как бы не подавился. Истана по праву принадлежит Маару. Он нашёл её, она принадлежит только ему, и никто больше не смеет посягнуть на неё. Ирмус пусть подавится, пусть выблюет собственными кишками — Маар это устроит. Тьма расползалась от него, а когда такое случалось, исгар становился опасен для этого мира.
Донат забрал у служанки лоток с водой и полотно, выпроводил из комнаты, вышел следом.
— Как ты собираешься это сделать? — тут же спросил Шед. — Не говори, что отправишь всё королевство в ад.
Маар покосился на стража, глазные яблоки, казалось, вытекут от давления. Именно это он порывался сейчас сделать, сжечь всё, как горсть шелухи. Горячая ярость мешала думать рационально и трезво. Сейчас Маар не в состоянии был не то, что обрушить свою ярость на соперников, а встать не мог. К тому же сложность будет в том, чтобы не зацепить ассару, оставив её в безопасной зоне.
— И как же Ортмор? На одной чаше твои замыслы и всё то, к чему ты шёл — Ортмор, твои владения, где ты должен стать полноправным хозяином. Как же твоя власть, народ, сила? Будущее, которого добился, ты теряешь? Ты же бросил её тогда, и сейчас есть огромная возможность отказаться. Потом дороги обратно не будет.
— Повторю последний раз, Истана — моя собственность. Никто кроме меня не смеет её касаться. Никто не смеет переходить мне дорогу. Если король забрал у меня девчонку, то ему ничего не стоит забрать и всё остальное, включая мою жизнь. Забрать то, что принадлежит мне.
— Король не отдаст её.
— Я и спрашивать не буду, заберу то, что и так моё по праву.
— Думаешь, Хирс любовался ею на расстоянии? К тому времени, когда ты восстановишься, пройдёт время…
— Я отрежу ему мошонку и скормлю псам. А потом и твой язык, если ты ещё хоть слово скажешь мне о том.
Нетерпение и жажда скорее заполучить Истану обратно бурлили в крови. Нетерпение и жажда, приправленные ядом ревности — дикая смесь. Его собственность теперь среди других мужиков. Это понимание плавило мозг, выстреливая копьями в спину без предупреждения, поражая в цель, раздирая Маара на части, оставляя сквозные дыры. До того времени, как Маар восстановится, пройдёт уйма времени, слишком много, он не успеет перехватить её