Избранник из мечты [Невеста сердится]

Дайер Дебра

— О! — Эмилия прижала руки к груди. — Я ведь хотела только помочь!

— Обещайте мне, что больше не станете вмешиваться.

— Хорошо, вторжение в чужие дома я оставлю специалисту.

Саймон улыбнулся той улыбкой, которую она так любила:

— Благодарю вас, миледи. Эмилия выпрямилась, Это нежное проявление будило слишком тяжелые воспоминания.

— Я предпочитала бы, чтобы вы не называли меня так.

— А я предпочел бы, чтобы вы поняли, почему я лгал вам.

— Я понимаю. Вам надо выполнить свое задание. —

Эмилия отошла назад, увидев, что Саймон поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. — Но это нисколько не меняет моих чувств по отношению к вам. Я вас презираю.

Он помедлил, затем сжал пальцы и медленно опустил руку. Его лицо стало безучастным.

— Будет лучше, если вы отправитесь домой.

Эмилия резко отвернулась, желая скрыть свою боль и боясь, что он узнает ее истинные чувства. Случись это, и он тут же, конечно, воспользовался бы этим. Она должна, наконец, посмотреть в лицо правде. Нельзя больше жить иллюзиями. Некоторое время ей казалось, что ее мечта ожила. Но мечты долго не живут в свете дня.

Глава 27

Луна становилась бледнее в лучах восходящего солнца. За стенами Равенвудской церкви запели птицы, возвещая начало нового дня. Саймон стоял у окна и думал об Эмилии, спрашивая себя: смогла ли она заснуть или, как и он, провела эту ночь без сна.

О Боже, он закрывал глаза и видел ее. Эти видения мучили его в те мгновения, когда ему удавалось задремать. Возлюбленная приходила к нему во сне такая теплая, нежная и податливая в его руках.

Внезапно за спиной Саймона раздались шаги Дигби.

— Хотелось бы думать, что вы нашли что-нибудь прошлой ночью, сэр.

— У Уиткома не оказалось ни одной бумаги, касающейся дела Мейтленда. А Стенбери, похоже, приносил каждый вечер домой половину своего офиса. Но и у него нет ничего о Рамиресе. Во всяком случае, я не обнаружил.

Дигби остановился позади Саймона. Серый свет начинающегося утра озарил морщины на его хмуром лице.

— Этого я и боялся.

Саймон потер затекшую шею.

— Когда вернетесь к Мейтлендам, напишите для Стенбери записку. Адресуйте ее на имя Смита. В записке напишите: «У нас неприятности. Надо встретиться у ворот святого Джона сегодня в полночь». Подпись «Тренч».

Дигби почесал подбородок:

— А что если он ничего не знает о Тренче? Что он будет делать?

— Он подумает, что записка предназначалась другому человеку, и не обратит на нее внимания.

— Вы не хотите, чтобы я доставил записку Уиткому?

Саймон покачал головой:

— Не думаю, что Уитком связан с этим делом. Он разболтает о записке всем вокруг и испортит нам всю игру со Стенбери.

— А что если Стенбери не появится сегодня ночью?

Саймон положил руку на каменный подоконник и посмотрел во двор.

— Если это не сработает, то завтра постараюсь сделать то же с Уиткомом. Но в случае неудачи я не знаю, что предпринять.

— Тогда

судьба отвернется от Хью Мейтленда. Саймону стало не по себе от этих слов.

— Я продолжаю искать доказательства его невиновности, Дигби.

Дигби немного помолчал.

— Я хотел бы пойти с вами этой ночью, сэр.

Саймон улыбнулся, поняв, что просить Дигби присмотреть за Эмилией было бы просто тратой времени. Даже если верный сержант проведет всего ночь в одной с ней комнате, эта девушка все равно найдет путь ускользнуть из дома.

— Прошу вас проследить, чтобы за нами никто не следил.

Дигби улыбнулся:

— О да, сэр. Я буду на месте. Саймон глубоко вздохнул, надеясь, что Стенбери тоже будет там.

Эмилия сидела на диване рядом с бабушкой, когда в гостиную вошли отец, дядя Джордж и Стенбери. Джентльмены допили свой послеобеденный бренди и решили, что, наконец, настало время присоединиться к дамам. Эмилия сжала свой бокал с шерри, глядя как Лоренс вместе с другими приветствовал ее и остальных дам. Она знала Лоренса очень давно. Неужели он стал предателем? Ей необходимо выяснить правду. Ей нужно остаться с ним наедине.

— Эмилия, я должна сказать, что ты просто очаровательно выглядишь в черном. Тебе надо почаще носить этот цвет. — Клодия отпила из бокала Эмилии, что вызвало испуганные взгляды остальных дам.

Одри и Анна, обе сидевшие на диване напротив Эмилии, озабоченно посмотрели в ее сторону. Родители и сестры относились к ней так, будто она сделана из фарфора и от неосторожного обращения могла разбиться. Эмилия понимала, что так оно, наверное, и было, до того как она узнала, что Саймон жив. Все это помогало Эмилии удержаться и не сказать правду.

Леди Геррит откашлялась.

— Клодия, я сомневаюсь, что Эмилия будет часто носить траурные платья.

Клодия посмотрела на бабушку широко раскрытыми глазами.

— Нет, конечно. Но как жаль бедного милого майора. Правда же, Уитком?

Она посмотрела на Джорджа, стоявшего за ее креслом.

— Да, Блейк был единственным в своем роде, — Джордж положил руку на спинку кресла, — Жаль, что он ушел от нас.

— Он был очень энергичным человеком, невероятно энергичным. — Клодия погладила черный шелк своей юбки. — Но приятно сознавать, что если кому-то пришлось носить траур, он так очаровательно выглядит. Я все-таки думала, что это слишком сурово для меня.

— Нет нужды бояться, детка. — Джордж достал из кармана красную шкатулку для табака, украшенную рубинами и бриллиантами. — Ты в своем наряде похожа на изумруд, сверкающий на черном шелке.

Клодия улыбнулась:

— Вы мне льстите, сэр.

Джордж гордо поднял голову, явно довольный собой, пересек комнату и подошел к тому месту, где отец и Лоренс стояли у открытых французских дверей.

«Полное безумие предполагать, что ее дядя был связан с Францией. Это может быть только Лоренс», — уверяла себя Эмилия.