Избранник судьбы
Шрифт:
Минут пять он существовал в параличе, так как первым впечатлением стало навязчивое убеждение о непрочности воздушной подушки. Потом конечности начали отекать, и неудобства вынудили Михаила изменить своему страху и приводить мышцы в действие, а уже вскоре узник порывистыми движениями боролся с невидимыми оковами. Всё оказалось напрасным, он будто сросся с пространством, подвластной оставалась лишь голова.
«Мне это снится, – уверял себя Михаил. – Такого не бывает в реальности. Я же хорошо учу физику. Газ не может поддерживать плотное тело в несколько десятков килограммов! Такое даже в «жёлтой»
Михаил почувствовал облегчение и удовлетворение: он решил сложную задачку и не сомневался в её правильности.
«Это заблуждение, Михаил, – печальный женский голос вновь вернулся. – Но если оно даёт тебе покой, то я не возражаю. Считай всё настоящее и последующее обычной шалостью мыслей. Тем более, что сейчас я посылаю к тебе ещё одно тяжёлое испытание. Готовься.»
Раздражающее пение неизвестного насекомого возродилось. Михаил пристально всматривался в насыщенную листву и ветви тополей. Он не рискнул закрепить своё мнение, однако наваждение не исчезало. Он заметил что-то знакомое по форме среди зелёного облака. Смахивало на рисунок-загадку из детских журналов, где нужно было отыскать на однотонном цветовом поле контуры каких-нибудь там зверьков, человечков и прочее.
И вдруг неясная фигура пришла в движение! Она медленно поползла вниз по стволу дерева, выходя на не заграждённое маскирующими листьями место.
Перед Михаилом во всей своей «красе» предстал… паук. Он был размером с телёнка, имел брюхо овального заострённого сложения и камуфляжный зёлёный слой хитиновой оболочки. Мальчик мертвецки побелел от хлынувшего исступленного ужаса. Эта тварь таилась у него под носом, а он ничего не заметил! Теперь неразбериха с воздухом осветилась сама собой. Паутина – вот куда он свалился! Он стал добычей!
С отвращением Михаил следил за чудовищем, за длинными тонкими лапами, иногда постукивающими по дереву, за раздувающимся то и дело, узорчатым брюхом, за колышущими в предвкушении хелицерами. В память лезли уроки биологии о том, как пауки вгоняют в жертву яд, растворяющий внутренности на жидкую кашицу, а затем высасывают, оставляя замотанную нитями мумию, если можно так выразиться.
Михаил отчаянно затряс головой, надеясь проснуться в собственной комнате. Тщетно. Монстр и его стрекотание не были сновиденческими.
Внезапно паук смолк. Несколько мгновений затишья.
Грянуло жадное и яростное рычание, выпущенное хищником. Паук спрыгнул с тополя и полетел на изловленную еду.
«Лучше бы я разбился!» – только эта мысль семиклассника была вразумительной, далее же мозг, получающий картину падающего монстра, оказался не в состоянии думать. Каждый его нейрон переполнился чёрным кошмаром.
У Михаила померкло перед глазами. Он лишился чувств, даже не закричав.
Желудок паука нищенствовал третий месяц, и необходимо было срочно заполнить его и восстановить силы. И когда человек попался в ловушку, изголодавшееся животное переполнилось радостью ( всё-таки он являлся разумным созданием, а потому мог поддаваться примитивным эмоциям). Мучить себя воздержанием далее не представлялось выносимым, и паук бросился на пищу.
К неописуемому изумлению и злобному разочарованию паука за
Ошеломлённый охотник туго соображал о сложившемся казусе.
– Ку-ку, приятель! – раздался чей-то грубый голос слева, куда монстр и обернулся. На длинной ветви в грациозной позе пантеры разлёгся громадный пёс Байкер. Непонятно, каким образом он залез на здоровенный тополь со своим собачьим устройством тела. Но он был не похож на обыкновенных псов не только из-за умения речи и человеческой степени развития интеллекта.
Байкер оскалил белоснежные клыки и по-волчьи зарычал. Паук ответил пронзительным учащённым стрекотанием. Каждый пытался психологически пошатнуть врага ещё до битвы. Слух обоих разрывался от угрожающих волн, изрыгаемых ими самими.
Пёс атаковал первым. Кинувшись на паука, он не увяз в сети, которая теперь была испорчена и распознаваема угольковатым свечением от действия вспышки.
Сцепившись в железных объятиях, он рухнули на землю и продолжили грызню.
Соперники в безумии катались по роще, постоянно врезаясь в деревья. Никто не хотел высвобождать своего недруга.
Преимущества доставались Байкеру. Он кусал паука в грудную область, а тот за неимением шеи не дотягивался до пса. Но подвижные лапы твари, заканчивающиеся шипом, активно прокалывали шкуру зверя. Раны были неглубокие, но количество превосходило качество. Шерсть собаки постепенно обретала бордовый цвет, охватывая всё больше и больше площади.
Но зубы Байкера делали своё дело. Напор паука стал слабеть вместе с его жизнью. Пёс испотрошил грудь монстра в зелёные клочья; такой же окраски кровь начала растекаться по травянистой почве и поглощаться ею.
Тварь остановила оборону, мясорубка угасла. Байкер слез с трупа и решил отдышаться. Победитель истратил много энергии, вдобавок изуродованные бока не жалели крови, выделяя её наружу. Если он помедлит, то безусловно отправится в небесное путешествие вслед за убитым.
Однако пёс стал рабом растерянности. Он не предполагал наткнуться здесь на существо из другого мира.
Сориентироваться помог не очень приятный эпизод. В дюжине метров от четвероногого героя дорожка взбугрилась. Рядом на траве поднялось ещё несколько бугорков. Они беззвучно треснули, комья земли раскидало в необширном радиусе. Из отверстий вылуплялось свежее паучье подкрепление – целый квартет.
Байкера взяло негодование, он вновь показал публике плотный ряд сияющих зубов, но в драку, конечно, вмешиваться не собирался. Пёс отсёк челюстями лапу мёртвого и с ней помчался домой, к хозяину.
Чудовища погнались было за ним, но поняв, что до убегающего спринтера им, как ослу до академика, они столпились у дохлого сородича и впрыснули в него сок, изобилие которого живо переварило все органы. Их пасти впились в хитиновый резервуар с жидкостью.
Осушив его полностью, сытые и довольные пауки скрылись под землёй. Норы затянулись самостоятельно: гроздья почвы вернулись на своё место. Слой грунта был ровен, как будто ничего не происходило.