Избранное (сборник)
Шрифт:
– Да, да, – кричу я вам внутри. Весь ваш облик – наглость. Наглость обиженная, наглость задумчивая, наглость спешащая, наглость любящая, наглость едящая, пьющая, слушающая и орущая. Прочь изнутри!
По веревке протянутой я бегаю от вас к правительству. Я ему даю советы. Из нас всех оно в самом сложном положении. Я сам не знаю, как дать независимость, оставляя в составе, как от труса ждать смелого решения, как искать истину в единогласии. Я согласен – делать что-то надо, и думать что-то надо, и я ночами должен, ночами, заменяющими день,
Я бегу и говорю:
– Да, да, да. Не могу я найти легких решений, и трудных решений, и средних решений, оставаясь в рамках Международного валютного фонда и соблюдая патриотизм.
Я один думал. Я с другом думал. Еще умней меня и холоднокровней.
Почему премьер должен думать о перспективе, если его завтра снимут? Почему он должен думать о перспективе? Я сам думал, я с друзьями думал, умней меня и холоднокровней. Мы напились того, что купили. Мы прекратили поиски решений, потому что сутки, а мы только на пороге.
Мы напились, и я любил, как мне кажется, от безысходности или меня любили от другой безысходности, или мы любили друг друга от общей безысходности.
Потом долго любили меня. Потом чуть-чуть любил я.
И снова вы.
Как вы кричали, что именно вы придумали третью сигнальную систему у человека. Что вы устроили Аркадия ремонтировать слуховые аппараты для гипертоников. Что это вы приспособили фотовспышки для чтения слепыми объявлений об обмене жилплощади. Что это вы дали телеграмму в Америку Эсфирь Самойловне прекратить поиски работы и сварить что-нибудь вкусное для мужа.
И я снова завелся и побежал к правительству.
– Что? Что? – кричал я. – Что это за идея использовать неплатежи для взаиморасчетов? Что это за идея считать долг Родине своей зарплатой, а армии не показывать противника уже десять лет?
А тут сзади завелись вы:
– Это я ему сказала, ставь здесь батареи, повесь там радиолу, и видите, как хорошо.
Все, все, все, все… Слишком много.
Такое количество идей тазепам не берет! Дормидрол в вену. Кровь вниз. От мозгов к ногам. И я принимаю смелое решение заткнуться внутренне. Перестаю подключаться. Мысленно я в стороне. Ни Кремль, ни вас, моя радость, не успеваешь поцеловать в задницу, как там уже чей-то зад, кто-то уже целует.
И тут я с содроганием узнал о переводе государственного транспорта в частные руки без права пользования на местах, а вы в это время придумали хлорофилл и глазное дно. И сто раз напоминали о том, что вы предупреждали…
Простите, ай донт ноу, ай гоу ин Yugoslavia partizanen in the Bosnia and Gerzogovina.
Бесконечно целую и крепко жму ваше горло, моя последняя.
Ваш кутюрье по матери.
Your boy-friend Michael.
В супружеской жизни
В супружеской жизни самое неприятное – нестыковка во времени. Допустим, вы хотите ругаться, а она пошла спать. А вам надо. А вам просто надо: и время есть,
Нет. Такая жена нам не нужна.
Для скандала надо брать темпераментную, плохоспящую, легко переходящую на визг, плач и тряску особь.
Тогда вы всегда в хорошей форме: быстрый, чуткий, ускользающий, как молодая рысь.
Ночами не спите, а лежите в углу на тряпке с высокоподнятой головой и прислушиваетесь.
Из-за вашей манеры уворачиваться практически кончились все чашки и тарелки.
Это скандал музыкальный, скандал-концерт. Вначале ваш низкий голос «бу-бу-бу-бу-бу», затем вой, визг, плач, «а-а», «ба-бах», вступил сервиз – и тишина. Во второй части опять ваш живучий низкий голос – «бу-бу-бу», затем вой, визг, писк, трах и тишина.
В общем, такая жена бодрит и будоражит, но класса не дает. Для завершения жизни нужно брать звезду скандала, мастера слова, холодную, злобную, умную, припечатывающую с двух слов и навсегда.
Тогда визгом и плачем заходитесь вы.
Хватаетесь за стены, за таблетки, капаете мимо стакана и долгими отдельными ночами зализываете все, что можете достать.
Это высокий класс. Она действует не по поверхности, а калечит внутренние органы.
И кликуху дает точную, на всю оставшуюся жизнь: «Эй ты, придурковатое ничтожество». Когда вы с ней под руку идете по улице, она с вами так и обращается, как раз перед встречей с друзьями.
У вас через лицо проступает череп, и уже на черепе проступает улыбка.
– Решили подышать? – спрашивают друзья.
Как раз дышать вы не можете. Убить – да! Умереть – да! Все спрашивают: что с вами? И она спрашивает: что с вами? Отвечать некому – у вас звука нет.
Это настоящий, убыстряющий жизнь скандал. Между такими скандалами хороша любовь. Яростная, последняя, с потерей сознания, с перерывом на реанимацию. После чего она же подает на развод.
Ибо! Ах ибо, ибо – женщину скандал не портит, а освежает. Она скандалит – и живет. А вам крикнешь: «Что б ты подох!» – вы тут же исполняете.
Скрипка, вежливость и женщина
Очень скоро, если не уже. Это случится!
Шатается целая империя.
Империя рейтинга, крестиков-ноликов и голых баб.
Десять лет без цензуры удовлетворяется тоска по душевному и блатному. «Наточите ножи и погасите свечи» [1] .
Ляжки вместо пения. Фанера вместо музыки. Слова вместо мыслей. Имена вместо тем.
Заканчивается борьба со смыслом.
Довели.
Теперь кричат: «Скрипку! Скрипку давай! Пусть играет, черт с ней!»
1
Песня.