Избранное в 2 томах. Том 1
Шрифт:
— Я не бегал.
— Ну… нагулялся, значит, — сказал физрук примирительно.
— Я не гулял. Я поехал домой, вы знаете.
— Смотри-ка ты, домой! — воскликнул Станислав Андреевич почти весело. — Ладно, друг, кончай дурака валять. И давай топать в лагерь, а то к обеду не поспеем. Да не бойся, ничего тебе не будет, это я по секрету могу сказать.
Мальчик удивился:
— «Не будет»? Я и не боюсь, что «будет». Я просто решил уехать домой.
— Обиделся!
Мальчик вскинул глаза:
— А что? Человек не имеет права
— Человек… Если всякий будет на ерунду обижаться да из лагеря бегать, что тогда?
— Во-первых, это не ерунда, — четко сказал мальчик. — Во-вторых, я не убегал. Я сказал, что уйду, и ушел. Начальник сам говорил: «Убирайся!»
— А ты и обрадовался! Мало ли что человек может сгоряча сказать! Может, ты хочешь, чтобы он у тебя прощения попросил?
Мальчик подумал:
— Нет, не хочу. Да он и не будет.
— Слава богу, догадался. Сам во всем виноват, а еще выкаблучиваешься.
— Я? Виноват? — опять удивился мальчик.
Станислав Андреевич вздохнул и сказал добродушно:
— Ну ладно, парень. Не будем спорить, кто виноват. Я про эту историю подробно и не знаю. Мне что нужно? Чтобы ты в лагерь вернулся.
Мальчик мотнул головой:
— Не вернусь я… Теперь я уж совсем не могу, даже если бы и хотел. Видите, у меня собака. Куда ее девать? В лагерь ведь не пустили бы… Нок, лежать! — Он ладонью нажал псу на загривок, и тот неохотно лег.
Физрук с усмешкой спросил:
— Где ты подобрал эту зверюгу?
— Подарили.
— Ну и подарочек… За версту видно, что он дурак и трус.
— Мне и такой хорош, — сдержанно сказал мальчик.
Станислав Андреевич щелкнул языком. Пес шевельнул хвостом, добродушно разинул розовую пасть и вопросительно глянул на мальчика. Тот сделал шаг вперед, словно хотел загородить собаку от чужого человека.
— Выходит, ты променял весь лагерь на бродячего пса, — сказал Станислав Андреевич.
Мальчик слегка растерялся:
— Да ничего я не менял… Ну при чем здесь ваш лагерь? Он без меня проживет. А собака не проживет. Мне ее отдали, значит, я за нее отвечаю.
— А за тебя отвечает коллектив. И администрация, — внушительно сказал физрук. — И покидать лагерь ты не имеешь права.
— А почему?
— Потому что порядок должен быть. Вот пускай приедут родители, напишут заявление, что хотят забрать тебя, и тогда — до свидания.
— Как же они приедут? Они не знают…
— Напиши им.
— «Напиши»… — насмешливо откликнулся мальчик.
— Да ладно тебе, — кисло сказал Станислав Андреевич. — Ты много о себе воображаешь. Думаешь, будто кому-то нужны твои письма! Если хочешь, можешь и это отправить, оно у меня. Тихон Михайлович велел отдать. Хоть сейчас опускай в ящик, вон он висит.
— Давайте, — быстро сказал мальчик.
Физрук протянул ему помятый конверт. Мальчик сложил его пополам и сунул в карман.
— Ты опускай, опускай в ящик-то.
— Зачем? — хмуро сказал мальчик. — Оно два или три дня будет идти.
Станислав Андреевич насупился и тяжело произнес:
— Не будешь ты дома… вечером. Ты эти шуточки играть со мной перестань. Мне директор сказал, чтоб тебя в лагерь доставить. Я доставлю, будь спокоен.
— Как? — удивленно спросил мальчик. — Разве я посылка или багаж? Ну как вы меня доставите, если я не хочу?
— А очень просто!
Станислав Андреевич шагнул к скамейке, левой рукой подхватил чемоданчик и куртку, а правой взял мальчика за локоть.
В первую секунду мальчик замер от неожиданности: никогда в жизни ему не приходилось еще испытывать на себе злую силу взрослого человека. В следующий миг напрягся он, чтобы рвануться со всей обидой и яростью! Но тут же почувствовал: напрасно. Пальцы физрука — сильные, загорелые, с белыми волосинками и короткими ногтями — охватили тонкую руку мальчика с каменной прочностью. И он отчетливо понял, что выхода нет. Сейчас этот человек в самом деле уведет, утащит его отсюда, и никто не заступится. Если кто-нибудь и встретится по дороге, то поверит, конечно, взрослому, а не мальчишке, у которого сто грехов: нарушил дисциплину, сбежал из лагеря, не слушает старших…
«Но ведь это неправда! Как вы смеете! Вы же не имеете права!» Мальчик хотел крикнуть эти слова, но помешали закипающие слезы. Отчаянные слезы готовы были прорваться вместо слов. Но в этот миг сзади раздался короткий хрипловато-горловой звук.
Мальчик и физрук разом обернулись.
Пес уже не лежал. Он стоял на широко расставленных лапах. Это был совершенно незнакомый пес — со вздыбленным загривком и глазами хищника. Верхняя губа у него некрасиво сморщилась и открыла очень белые зубы.
Мальчик опомнился первым. И торопливым шепотом сказал:
— Отпустите меня, он же бросится.
Пальцы словно оттаяли: стали мягкими и скользнули с локтя.
Радость мальчика была как теплый толчок. Он коротко засмеялся.
— Нок, — сказал он. — Ничего, Нок. Спокойно, Нок…
Пес шевельнул хвостом, но по-прежнему неотрывно смотрел на Станислава Андреевича, и шерсть на загривке не опускалась.
Мальчик подошел и взял Нока за ошейник.
Станислав Андреевич медленно отступил на три шага. И проговорил:
— Бешеный… Пристрелить его надо такого. И сам ты тоже псих. Ну, черт с тобой. Вот напишут тебе в школу такую характеристику, что на всю жизнь запомнишь.
Он отступил еще на несколько шагов. Потом осторожно повернулся и зашагал по тропинке к шоссе.
— Оставьте мои вещи, — сказал вслед мальчик.
Станислав Андреевич замедлил шаги, но не остановился. Он словно раздумывал: отдать чемодан или унести в лагерь? Может быть, тогда мальчишка сам прибежит?
Мальчик вспомнил его каменные пальцы, и опять нахлынула обида. Но это была уже не беспомощная обида. Глядя вслед уходящему человеку, мальчик звеняще повторил: