Избранное в двух томах. Том 2

Галлай Марк Лазаревич

телефона и, едва услышав, кто с ним говорит, спокойно, негромко, но весьма

решительно сказал: «Прошу вас считать, что мы незнакомы» — и повесил

трубку. Однако минуту спустя телефон снова позвонил, и тот же человек, попросив все же выслушать его, принялся что-то взволнованно объяснять.

Выяснилось, что он —

540

только однофамилец человека, чем-то вызвавшего гнев Константина

Константиновича, который, уяснив себе это, извинился, а закончив разговор,

виновато усмехнулся: «Бывает же так! Оказывается, однофамилец! А я-то

его.. »—и потом не раз возвращался к этому случаю и снова переживал его, качал

головой, чувствовал неловкость.

Читая публикации, где упоминалось его имя и описывались события, в

которых он был главным действующим лицом, — первый штопор, испытания

самолета ИЛ-400 и другие, — Арцеулов не оставался равнодушным к, увы, довольно часто встречавшимся в них неточностям.

Одну из подобных статей он в сердцах перекрестил по диагонали красным

карандашом: «Чепуха. Все выдумано бездарным автором». На полях другой

написал: «Пасквиль, придуманный автором», «Дурацкая выдумка». Правда, как

вспоминает Ольга Константиновна, вдоволь повозмущавшись, Константин

Константинович написал автору второй из этих статей письмо, хотя и со всеми

необходимыми замечаниями (тут он ни на какие компромиссы не шел), но вполне

корректное по тону.

Строгое отношение к достоверности излагаемых в печати фактов он проявлял

даже (а может быть, особенно?) к тем произведениям, которые в целом

решительно одобрял и авторов которых глубоко уважал. Получив от историка

авиации Е. В. Королевой и журналиста В. А. Рудника написанную ими по-настоящему хорошую (на сегодня выдержавшую пять изданий) книгу

«Соперники орлов», Арцеулов пишет благодарственное письмо, в котором

высоко оценивает работу авторов («прочитал с интересом уже два раза») и тем не

менее высказывает ряд замечаний и уточнений, начиная с характеристик

дореволюционных авиационных деятелей Стоматьева и Буксгевдена и кончая

формой одежды офицеров-летчиков того времени и написанием авиационных

терминов по-французски.

В августе 1955 года он пишет по просьбе совета Центрального Дома авиации

и космонавтики имени М. В. Фрунзе воспоминания о корпорации русских

летчиков в годы, предшествовавшие первой мировой войне. И при всей своей

очевидной неистребимой приверженности к этой корпорации, при всем

восхищении такими ее представителями, как М. Н. Ефимов, 541

П. Н. Нестеров и им подобные, не считает себя вправе умолчать и о том, что «из

числа военных летчиков многие шли в авиацию из соображений карьеры и

материальных

условий, оставаясь равнодушными к развитию летного дела. Из

числа гражданских летчиков, которых насчитывалось в пределах двух десятков, большинство.. оставалось малограмотными в техническом и теоретическом

отношениях».

Заставить себя покривить душой он не смог и тут.

Ученики Арцеулова. . Их было, мы уже знаем, более двухсот. Многие из них

вышли в первые ряды представителей летной профессии. Многие сложили свои

головы в боях. Но все, кому суждено было долголетие, не забывали своего

учителя.

Перебираем открытки, письма, сохранившиеся в семье Арцеуловых.

«Дорогой мой учитель! Горжусь, что учился у Вас» — это слова генерала

Александра Александровича Туржанского, летчика, в довоенные годы командира

первой советской штурмовой авиационной части, в которой вырабатывалась

тактика, с таким успехом примененная и развитая нашими летчиками на

знаменитых Ил-2 во время Великой Отечественной войны.

«Здравствуй, мой учитель и родной братушка!» — пишет ветеран рабочего

движения, член Компартии с 1918 года, Герой Социалистического Труда

Народной Республики Болгарии Христо Паков. Юношей он эмигрировал в

Советский Союз, у нас — в Московской авиашколе — научился летать, двадцать

лет прослужил в Советских Вооруженных Силах, добровольцем воевал в Китае

против японских агрессоров, служил в полярной авиации, участвовал уже в

звании полковника в Великой Отечественной войне — словом, всей своей

жизнью проявил себя как достойный ученик достойного учителя.

«Скольким же людям Вы помогли расправить крылья! — пишет Арцеулову

3. А. Левина, сестра другого ученика Константина Константиновича —

Александра Алексеевича Левина. — Из рядового летчика он, сын рабочего,

старого коммуниста, вырос до генерала Советской Армии. В этом и Ваша

заслуга. Он был Вашим учеником.. »

542 Теплотой и вниманием учеников и младших коллег Константин

Константинович был окружен до самого дня 18 марта 1980 года, когда

остановилось его сердце.

Впрочем, было бы, наверное, неправильно считать учениками Арцеулова

только тех, кого он учил летать непосредственно сам. Его влияние

распространялось и дальше, на последующие поколения авиаторов. Нередко и по

сей день можно услышать, как летчики и планеристы в своих профессиональных, да и не только профессиональных спорах ссылаются на Арцеулова, на его мнение

— подлинное, а иногда и предполагаемое. Он принадлежал к тому редкому типу