Избранное в двух томах
Шрифт:
уставленной самолетами площадке дальше. Во всем только что закончившемся
нелегком полете я не чувствовал себя так скверно, как в эти секунды
совершенной беспомощности! Мы ползли медленно, но неотвратимо, пока не
уткнулись крылом в стоявший на площадке старый фюзеляж.
Чуть-чуть помятый носок крыла — казалось бы, весьма недорогая цена
избавления от всех случившихся у нас бед. Но — необъяснимы извивы
человеческой психологии! — увидев эту небольшую
самого себя страшно обозлился. Наверное, по мере того как наше положение из
катастрофического постепенно делалось все более обнадеживающим, во мне
формировалась подсознательная ставка на то, чтобы справиться с аварийной
машиной, так сказать, «на все сто» — без каких-либо дополнительных
повреждений. И вот на тебе! Все портит эта паршивая вмятина! К осмотру
корабля я приступил в настроении довольно свирепом. Оно, однако, быстро
испарилось, как только я увидел характер и масштабы того, что у нас стряслось.
Оказалось, что на взлете разорвался гидроаккумулятор аварийной
гидросистемы — массивный металлический цилиндр, с огромной силой
распираемый изнутри давлением специальной жидкости. От этого, естественно, вышла из строя аварийная гидросистема — вся жидкость из нее вытекла. Но
добро бы только это! Осколки разлетевшегося цилиндра перебили тяги
управления рулем поворотов (отсюда полный отказ путевого управления), разрушили топливную магистраль третьего двигателя (от этого и отказ двигателя
и фонтан бьющего керосина) и вылетели, наделав дырок в обшивке фюзеляжа, наружу. Причем вылетели так
420
стремительно, что радист со старта, увидев это, растерянно бросил в эфир:
— Из них что-то выстрелило..
Я, правда, узнал об этой реплике узко на земле, когда все участники
происшествия и особенно зрители наперебой, почти не слушая друг друга, возбужденно рассказывали, кто что видел, слышал и думал.
Теперь можно было позволить себе и это удовольствие. .
* * *
Комментируя историю с наделавшим столько бед гидроаккумулятором, один
из моих друзей и коллег одобрительно заметил:
— Старый конь борозды не испортит!
Столь лестная оценка, казалось бы, должна была повергнуть меня в
состояние безудержной гордыни, во, каюсь, во всей этой фразе мое внимание
привлекли больше всего слова «старый конь».
Незаметно для себя я стал старым конем!..
Действительно, со дня, когда я, молодой аэроклубный летчик и выпускник
Ленинградского политехнического института, появился в отделе летных
испытаний ЦАГИ, проскочило уже двадцать лет! Двадцать лет!
А
был, оказывается, целых пятнадцать лет назад!
И даже испытания первых отечественных реактивных самолетов
происходили не вчера, как казалось их участникам, а на десять долгих, насыщенных многими событиями лет раньше! Я стал таким же, выражаясь
деликатно, зрелых лет человеком и старым летчиком, каким представлялся мне
Козлов при нашем первом с ним знакомстве.
Незаметно прошло время, когда меня подпирал и страховал опыт старших
товарищей (чего стоил хотя бы один совет Чернавского: подумать заранее, что я
буду делать, если у меня, паче чаяния, начнется флаттер!).
Теперь приходилось думать самому, причем, не только о себе, но и об уже
вышедшем на арену следующем поколении испытателей — молодых людях, двадцать лет назад учившихся если не ходить, то в лучшем случае разбирать
буквы.
421 Это новое поколение уже вступало в жизнь. Постепенно оно принимало на
свои плечи главную тяжесть испытательной работы. То один, то другой из его
представителей привлекал к себе внимание коллег успешным выполнением
какого-нибудь особо сложного задания, умелыми действиями в тяжелых
обстоятельствах, квалифицированной позицией в оценке очередного, вновь
обнаружившегося непонятного явления.
Не раз получалось и так, что иной молодой летчик справлялся с новым, нестандартным заданием лучше меня да и других испытателей моего поколения.
Благо поколения в авиации, особенно в испытательной, сменяются довольно
быстро.
Впрочем, известность летной молодежи конца пятидесятых годов не
ограничилась одной лишь авиационной средой. Дело в том, что как раз в это
время возродилась захиревшая было с предвоенных лет мода на авиационные
рекорды.
И среди молодых испытателей один за другим стали появляться
рекордсмены.
РЕКОРДЫ И РЕКОРДСМЕНЫ
Авиационные рекорды. .
Время от времени в газетах появляется лаконичное сообщение: летчик такой-то (или экипаж в таком-то составе) установил рекорд. Далее следует дата полета, наименование типа летательного аппарата и, конечно, цифры, характеризующие
само достижение: скорость, высота, дистанция и тому подобное. Иногда рядом с
текстом помещают фотографию новоиспеченных рекордсменов. Реже —
восторженную (хотя далеко не всегда безукоризненно точную по существу) заметку «собственного корреспондента с N-ского аэродрома».