Избранное. Компиляция. Книги 1-11

Пулман Филип

— Я спросил, — продолжал мистер Харрис, — он сейчас здесь? Может быть, под кроватью? Загляни-ка, Секвилл.

Секвилл поднял железную кровать и опрокинул ее на пол. Под ней не было ничего, кроме китайского ночного горшка с крышкой. Изабел закрыла лицо руками.

— Гляди-ка, Секвилл, — сказал мистер Харрис, — какая хорошенькая пукалка. А ну, открой, может, он там притаился.

Секвилл пнул горшок носком башмака, и тот разлетелся на тысячи кусков.

— Прошу вас, — вымолвила Изабел, — его нет здесь… поверьте…

— Тогда где он?

— Я не знаю. Не видела

его уже несколько дней! Пожалуйста…

— Ах, так? Но ты ведь помогала ему, верно? Тебя видели, гадкая девчонка. И не говори, что это был не он, — скрыть такой мордальон, как у тебя, все равно не удастся.

— Что вам нужно? — вскрикнула она. — Прошу вас, оставьте меня! Я не знаю, где он сейчас… клянусь…

— Ладно, ладно. Какой позор! — Мистер Харрис огляделся. — Моя беда в том, что я недоверчив. Мне попросту не дано верить в человеческую натуру, вот я и думаю, что ты лжёшь. А раз так, я сделаю вот что. Я попрошу юного Секвилла собрать и сжечь на твоих глазах все, что ты наработала. Вообще-то он мог бы вместо этого дать тебе хорошую оплеуху, но ты и без того выглядишь чу челом, по правде сказать, так что этого никто и не заметит. Ну, берись-ка за дело, Секвилл, мой мальчик.

— Ах, нет, нет! Пожалуйста! У меня больше нет ничего на свете!.. Все это сделано моими руками… Я на это живу… умоляю вас…

Она упала перед Харрисом на колени, схватилась за полу его пальто. Секвилл сдернул со стола скатерть и стал рвать ее в клочья; Изабел плакала и дергала мистера Харриса за пальто, но тот не обращал на нее внимания.

— Теперь посмотри сюда, Секвилл, мой мальчик. Вот в этой стопке, надо думать, разные платья, ночные сорочки, нижние юбки и всякое такое. Порви их, все-все порви. Не стесняй себя присутствием наших леди. Эти вопли и крики означают, мой юный Секвилл, что ты достойно делаешь свое дело, как и подобает британскому йомену.

И хотя обе женщины пытались удержать его (миссис Элфик тут же отлетела в сторону, а Изабел получила такой удар, что рухнула на пол почти без сознания), Секвилл за пять минут методически разодрал, превратил в лохмотья решительно все: платья, ночные сорочки, пеньюары, платьица для крещения из батиста, сшитые мельчайшими, едва заметными стежками. Там были вещи, специально сшитые, связанные, вышитые ею на продажу, для постоянных покупателей: прелестные кружевные перчатки, шали, носовые платки, вышитые блузки, гофрированные вдовьи шляпки и нижние юбки из тончайшего муслина… Словом, все ее достояние, аккуратно завернутое в шелковую бумагу, было выброшено наружу и разодрано вдоль и поперек.

В конце концов, Изабел упала на стул и горько разрыдалась. Миссис Элфик, дрожа всем телом, смотрела, как Секвилл швырнул всю огромную белоснежную груду изорванного белья в камин.

Мистер Харрис открыл дверцу, которой до сей поры не касался, и вынул маленькую жестяную шкатулку, покрытую лаком. Он встряхнул ее, однако она оказалась совсем невесомой и не задребезжала.

Изабел мгновенно вскочила на ноги.

— Нет! — воскликнула она. — Я скажу вам, где вы можете найти его. Но это не троньте. Прошу вас, верните мне шкатулку. Пожалуйста.

— Ага, — сказал мистер

Харрис. — Так здесь наше маленькое сокровище, а? — Он попробовал открыть шкатулку, но она оказалась запертой. — Ну, что ж. Скажи мне, где он, и ты получишь свою коробку. А не то малыш Секвилл сумеет найти ей применение.

Изабел протянула руки к шкатулке, но он отвел ее за спину. Девушка не отрывала от нее глаз. Бледная, едва живая, вся дрожа от того, что она делает, Изабел выговорила трепещущим голосом:

— Завтра вечером он выступает в мюзик-холле «Ройял» в Хай-Холборне. О, прошу вас… вы же не причините ему вреда?

Харрис отдал ей шкатулку, которую она тут же судорожно прижала к груди.

— Вреда?.. Н-ну, теперь это уже от меня не зависит. Я не могу повлиять на колесо судьбы. Значит, «Ройял» в Хай-Холборне… да, я знаю это место… Вот, возьми-ка, Секвилл.

Мистер Харрис вручил ему коробок спичек.

— А ты, красотка, — посмотрел он на Изабел, — думаешь сейчас, должно быть, что, едва мы уйдем, ты со всех ног бросишься предупредить его. Так вот, на твоем месте я этого не делал бы. Я бы прикусил язычок. Пока что я держу Секвилла на поводке, и мне не хотелось бы говорить тебе, что бы он сделал, отпусти я его. Так что помалкивай, мой тебе совет.

— Но почему? Зачем он вам? Что он вам сделал?

— О, мне лично? Решительно ничего. Но мой хозяин желает срочно побеседовать с ним по семейным делам. Видишь ли, я адвокат. Разве я не упомянул об этом? Словом, в некотором роде я адвокат. А теперь тебе лучше отступить назад, потому что через какую-нибудь минуту в камине, надо полагать, вспыхнет пламя. Это может быть опасно, поэтому мы, он и я, скоро покинем вас. Однако ты, само собой, благодарна нам за то, что мы разъяснили тебе, как все это важно. Может быть, тебе захочется вознаградить меня за потраченное время, а Секвилла — за его усердие? Я заплатил ему соверен за эту работу. Конечно, этот соверен из кармана моего хозяина, но ты только подумай, как он был бы доволен, узнав, что это скромное вознаграждение уже получено.

В этой его шутливо-искательной манере было что-то страшное, наводящее ужас. У Изабел уже не было сил противостоять ему; дрожащими пальцами она открыла кошелек и вынула соверен. Секвилл взял его.

— Скажи спасибо, Секвилл, — укоризненно сказал мистер Харрис.

— Спасибо, мисс, — послушно повторил Секвилл.

— Ну, а так как эта работенка вызывает жажду, я думаю, полсоверена на то, чтобы мы опрокинули по стаканчику, — отличный способ показать, что ты вполне довольна всем, что мы тут делали.

Еще одна монета сменила хозяина.

— Это все, что у меня было, — чуть слышно прошептала она. — Мне нечего есть. Прошу вас…

— Да-да, — задумчиво сказал мистер Харрис, — я тоже ничего не ел после завтрака. Ну да ладно, хорошая отбивная будет нам кстати. Что скажешь, Секвилл? Но я не ожидаю, — обернулся он к Изабел, — что платить будешь ты; каждый человек должен питаться соответственно собственной натуре. Так что за отбивную я заплачу сам.

— Что же мне теперь делать? — беспомощно прошептала Изабел.