Избранное. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Были и другие проблемы. Свободен ли путь? По расписанию поездов не предвиделось, но какой-нибудь особый курьерский могут запустить в любую минуту. И наконец, правильно ли переведены все стрелки по маршруту следования их поезда?
И потом, еще этот солдафон, рядовой Швайгнер. Вилли никак не мог взять в толк, что это был за человек. Загружает топку рьяно, а сам молчит, и слова из него не вытянешь. А теперь вот выглядывает из левого окна кабины, прикрывая глаза от дыма и снега, который снова повалил густыми хлопьями.
Хлопья снега залетали в кабину. Вилли
— Королева… — прохрипел он и замолк, потому что уже лежал лицом на полу и скользил куда-то под уклон… Ветер оторвал его от паровоза и бросил в ревущую тьму, навстречу гравию, древесным корням и жесткому, шершавому льду, под которым спала глубокая вода.
Рядовой Швайгнер встал и отряхнулся. Лопата дрожала в его руках. Но дело было сделано, точнее, первая часть дела. Остальное не займет много времени.
Он крепко сжал рукоять лопаты, подбросил в топку несколько полных совков угля и плотно закрыл заслонку. Проверил скорость: тридцать пять километров в час, но теперь поезд шел вверх по крутому склону. Давление увеличивалось. Он увидел, что стрелка пара приближается к критической черте. Швайгнер расплющил лопатой предохранительный клапан и, когда локомотив, доехав до вершины холма, замедлил скорость до тридцати километров в час, выпрыгнул из кабины и покатился вниз по заснеженной насыпи.
От резкого удара у него перехватило дыхание. Он с трудом поднялся, держась за дерево, отер снег с глаз и посмотрел вслед мчавшемуся мимо и набирающему скорость поезду. Швайгнер хорошо знал эту дорогу, они еще долго будут ехать вниз. Он не мог с точностью предсказать, когда взорвется бойлер; это уж как Бог положит.
Дрожа от холода, Швайгнер с трудом лез вверх по холму. Надо было пройти километр до Санкт-Вольфганга, небольшого городка, где, как он знал, находилось отделение телеграфа.
Из подвала небольшой типографии, что на территории университетского городка, выскользнули несколько человек с пачками листовок, на которых еще не просохла типографская краска. Они совали грубые листки бумаги в руки первых встречных, бросали в почтовые ящики, засовывали в карманы прохожих, расклеивали их на стенах, на фонарных столбах и на дверях. То здесь, то там люди останавливались и читали или тянули прохожих за рукав, растолковывая смысл листовки.
— Королева захватила флаг! Она едет в Вендельштайн, как Вальтер фон Эштен!
— Ну и дела! Все это смахивает на Средние века!
— Она их еще обведет вокруг пальца…
В городе царила неразбериха, в некоторых местах шли уличные бои. Командующий немецкой армией генерал фон Хохберг держал
Узнав о том, что произошло на вершине скалы, генерал немедленно арестовал барона Геделя. Изумленный и раздосадованный гофмейстер не сопротивлялся. Как только арест был произведен, фон Хохберг обратил внимание на пожар, бушевавший в деловой части города, и выслал отряд гренадеров, приказав потушить пожар и защитить интересы гражданских лиц. Он уже было решил разобраться с баррикадами вокруг университета, как перед ним на всем скаку остановился взбудораженный майор в сопровождении закрытой кареты:
— Генерал! Посмотрите, кто здесь! Мы обнаружили его у Ботанического сада.
Генерал заглянул в карету и увидел принца Леопольда и сиделку, которую Гедель приставил к нему.
— Это принц Леопольд, — ответила сиделка, желая защитить принца и в то же время не наделать глупостей.
— А-а-а. Теперь все понятно. В этом и состоял план барона фон Геделя. — Генерал смерил взглядом беспомощного принца и, повернувшись к майору, сказал:
— Отвезите бедолагу обратно во дворец, дайте ему побольше бренди и позвольте природе позаботиться об остальном. Нойманн, где вы? Пора разобраться с этими баррикадами…
А студенты продолжали разносить листовки. Они наведались в Старый город, прошлись по городским задворкам и закоулкам, возвещая надежду на избавление. Мирослав Ковали, один из речных воров преклонного возраста, рылся в мусорной куче в поисках съестного для выловленной гостьи, когда какой-то юноша сунул в его руку листовку.
— Вот, дедуля, прочти это! Отнеси домой и покажи семейству!
— Сделаю, сделаю. Спасибо…
Джима разбудила тряска раскачивавшегося поезда. Когда он попытался высвободить руку, лежавшую под головой Аделаиды, она вздрогнула и шепнула:
— Не уходи.
Он поцеловал ее и сел на кровати, потирая затекшее плечо.
Сомнений не было: поезд раскачивало из стороны в сторону, как лодку в штормовом море, встряхивая порой с такой силой, что бархатная сумочка Аделаиды и его куртка сорвались с крючка и упали на пол.
— Проснись! — крикнул он и потряс ее за плечо. — Ну, дорогая, проснись же, ради бога!
— Что случилось? — Еще не совсем очнувшись, она села и, почувствовав неладное, испуганно прильнула к Джиму. — Джим, что происходит?
— Похоже, поезд потерял управление. Я схожу посмотрю, что стряслось. Оденься и не забудь о флаге. Жди меня здесь. Лучше всего лежа на кровати: если поезд сойдет с рельсов, она смягчит удар.
Он натянул на себя пиджак, ловко зашнуровал ботинки и на секунду прижал Аделаиду к себе.
— Я люблю тебя. Веришь? Люблю больше всего на свете. По сравнению с этим жизнь, смерть, Рацкавия, Англия — ерунда. Я должен был тебе это сказать.
Она прижалась к нему лицом. В темноте он гладил ее густые темные благоухающие волосы. Он услышал ее голос: