Избранное. Повести и рассказы
Шрифт:
– Я сперва подумал, что это шкура много воды впитывает, - сказал Деряба.
– Вытащил ее, а она сухая. Вся вода с нее мигом скатилась. Это не простая вода.
– Тяжелая?
– предположил полковник.
– Да нет, скорее, легкая. Ну-ка, доставай этот... Ну, смазанный, проверенный электроникой. Давай, давай, я знаю, ты вечно с собой таскаешь...
Это было правдой. В кармашке плавок у Альберта Шмурло всегда имелись средства индивидуальной бактериологической защиты - неизвестно ведь, где казака ночь застанет. Он залез в недра
– Ишь ты, усатый!
– полюбовался картинкой Деряба. Он разорвал пакетик, достал из него резиновое изделие, надул до упора и перевязал вытащенной из рубахи ниткой.
– Ты чего, плыть на нем собрался?
– А вот увидим.
– И Деряба осторожно положил резиновую колбасу недалеко от берега. Изделие даже малой секундочки не покачалось на волнах - взяло и провалилось в воду, будто его не воздухом надули, а залили свинцом.
– Гондон истратил, - укоризненно сказал полковник, и тут до него дошел смысл происшедшего. Ладно, в прошлый раз можно было все свалить на воздушные потоки, но вода - она и на Марсе вода, когда надо, кипит, когда положено, замерзает...
– Вот это укрепрайон!
– сказал Деряба.
– Только с воздуха взять можно. Тут и танк по дну не пройдет - эта водичка в самую малую щель просочится. Только почему она вся в землю не уходит, вот вопрос.
Он достал из мешка вычурный флакон из-под «Лапидуса» и бережно, стараясь не слишком мочить пальцы, погрузил в реку. Флакон моментально наполнился. Капитан самым тщательным образом закрутил пробку.
– На анализ, - объяснил он.
– Если, конечно, живы будем.
Он перевернул флакон, и вода с такой же легкостью вылетела из него и бесследно впиталась в песок.
– Подождут, значит, с анализом, - решил Деряба.
– Не в руках же его всю дорогу нести.
Они вернулись на крутояр, покурили бычки и съели еще по квадратику шоколада.
– Говорили дураку: учи химию, учи химию, - казнился капитан.
– Нет, одно только знаю - зарин-зоман, иприт-люизит, кожно-венерического воздействия. Но ведь как-то они через реку переправились - и слесаря наши, и эти, на телеге. Можно, конечно, при известной тренировке ее пронырнуть - я до шести минут терпеть могу. Но ведь эта зараза моментом в легкие пройдет...
Не думать вслух Деряба мог только в бою.
– А зачем нам на тот берег?
– подал наконец голос и полковник.
– Да затем, что там люди живут, - сказал Деряба.
– Значит, прокормимся. Во-первых, здесь перевоз, и дорога-то - вон она, дальше пошла. Можно, конечно, пойти вверх или вниз по реке, но тут уж больно нехорошо. Да и не река это, а канал какой-то. Вот так же моего шурина свояк в одной закрытке жил, пошел рыбачить. А от завода вот такой же канал идет. Утром возвращается мимо канала. Дай, думает, умоюсь. Умылся. Домой пришел, глянул в зеркало - с лица всю рожу как корова языком слизнула. Химия потому что!
И на минуту замолк в знак уважения
– Есть охота. Пить охота.
– Нельзя пить - вода насквозь пройдет.
Полковник вздохнул и откинулся на спину. Дерябе хорошо, он терплючий. Солнце стояло на том же самом месте. И тихо-тихо было.
Шмурло решил, что спит, а во сне видит, как на плечо Дерябе опустилась красно-зеленая бабочка больших размеров. И капитан с ней разговаривает, как с доброй. Шмурло засмеялся и вдруг заткнулся, поняв, что это не сон.
– Степа, а Степа, - сказал он.
– Вот ты и до чертей уже допился...
– Ну, спасибо, красавица, - сказал Деряба, поднялся и пошел в лес. Бабочка продолжала сидеть на плече. Полковник пытался сообразить, кто же из них на самом деле допился. Соображалось разморенным мозгам плохо. Деряба вернулся без бабочки, держа за ботву крупный корнеплод, похожий на репу.
– Горячая, как чугунок с углями, - объяснил он и, прихватив корнеплод краями плаща, треснул его об колено. Корнеплод распался на две дымящиеся половинки.
– Иди жрать, полкан.
Шмурло подполз к нему, принял свою половинку. Перед ним была как бы миска с густым горячим борщом. Полковник незаметно для себя уничтожил борщ и закусил корочками, а только потом спросил:
– Это что за насекомое было?
– Не насекомое, а женщина маленькая, - отвечал Деряба с набитым ртом.
– Называется ванесса. Она специально через Рыхлую Воду перелетела, когда нас увидела. Подходящее название - Рыхлая Вода...
– Она лилипутка, что ли?
– Сам ты лилипут. Сказано тебе - ванесса. Маленькая. А которого мы убили, то зубастый голяк. Такого она мне про эту тварь порассказала... В общем, одобрила наши действия. Только, говорит, они ночью стаей придут...
– А как через реку перебраться, она не говорила?
– понадеялся Шмурло.
– Я, конечно, спросил. А она ответила: если судьба вам, то перейдете, а если не перейдете, то, значит, не судьба была, схавают нас зубастые голяки...
Полковник содрогнулся, представив, как он будет перевариваться внутри этой ходячей бутылки.
– Утопиться дешевле, - решил он.
– Хоть воды похлебать перед смертью... Нет, нет! Капитан Деряба! Приказываю вам...
– И тут на полковника снова нашла истерика. Деряба плюнул и пошел наломать сушняка для костра, да побольше. Он решил так просто не съедаться.
«Они хотят меня съесть, - думал про зубастых голяков полковник и рыдал.
– Меня, которого так любит целый ряд женщин! Меня, который продолжает дело Феликса Эдмундовича, Рихарда Зорге, а также неуловимого товарища Ваупшасова! О, какую страшную, внесудебную ответственность должна понести природа, допустившая появление подобного существа, посягающего на самое святое...»
Все вокруг как-то неуловимо изменилось.
– Солнце заходит, - объявил неутомимый Деряба, притащив очередную охапку хвороста.