Избранное. Повести и рассказы
Шрифт:
Только вот заходило оно еще быстрее, чем даже в славном городе-курорте Трихополе, и скоро стало совсем темно, и на небе не наблюдалось даже самой паршивой звездочки. Костер разгорелся как следует, но он вырывал из тьмы лишь небольшую площадку, за пределами которой творилось неведомо что. В лесу раздавались треск, чмоканье и хлюпанье. Шмурло уже пережег в себе страх и только крепче сжимал в руках свою дубинку, надеясь перед смертью убить хоть одного голяка.
– Я вот что надумал, - сказал Деряба.
– Если мы в огонь бросим кусок шкуры, она завоняет и отпугнет этих друзей.
–
– Или как раз приманит.
– Это уж как повезет.
– И Деряба острым зубом отрезал добрый шмат от своего плаща.
Завоняло действительно нестерпимо, только движение в лесу стало еще сильнее, послышались знакомые уже зазывания голяков. Полковник и капитан встали на узкой полоске между огнем и обрывом, держа оружие наготове.
Раздался нежный звон, и по ту сторону костра прямо из земли стал подниматься зеркальный диск. Деряба и Шмурло отскочили в стороны, потому что жар стал совсем нетерпимым.
Костер отразился в диске, и сверкающий огненный луч-дорожка пересек реку и остановился у подножия такого же диска-зеркала, появившегося из-под земли на том берегу. Вой голяков стал громче - они приближались.
– Сделай что-нибудь, Степа!
– простонал полковник.
Деряба подскочил к огненной дорожке, потыкал в нее дубинкой, потрогал рукой - холодная.
– Не бойся, полкан, бежим!
– Капитан толкнул упирающегося Шмурло на дорожку и помчался за ним. Через несколько секунд они были на другом берегу.
– Смотри!
– крикнул Деряба и показал на покинутый берег.
– Они тоже за нами мылятся!
Действительно, там толклись расплывчатые силуэты, горели глаза, сверкали зубы. Наконец первый из голяков попробовал встать на огненную дорожку. Она сильно прогнулась, но выдержала.
– Придумай что-нибудь, Степа!
– взмолился Шмурло.
Деряба подбежал к здешнему зеркалу и попытался повалить его на землю. Не тут-то было. Капитан качнул его в сторону - тоже без результата. Тогда Деряба встал перед диском и широко распахнул полы своего плаща, закрыв почти всю отражающую поверхность. Дорожка побледнела, порвалась, голяк завыл и провалился на дно. Остальные толклись на берегу, не рискуя повторить подвиг своего товарища. Шмурло догадался снять плащ и завесить им зеркало.
– Вот так и держи!
– обрадовался Деряба.
– А я с собой уголек не забыл, сейчас и тут костерок разведу, только в стороне...
Шмурло стоически держал оборону перед зеркалом до тех пор, пока хворост на том берегу не прогорел совсем.
– Придумано ловко, - хвалил Деряба устроителей огненного моста.
– Вот почему кострище такое большое - они же тут и на транспорте переезжают. Зеркало, должно быть, поднимается при соответствующей температуре, а на этой стороне - автоматически...
– Нет, - сказал Шмурло.
– Костер мы долго жгли, и оно что-то не поднималось.
– Значит, когда солнце зашло, фотоэлемент сработал. Переправа ведь только ночью может действовать...
– Нет, - сказал Шмурло.
– Зеркало поднялось, когда ты шкуру в огонь бросил.
– И такое тут может быть... Эге, полкан, а ведь слесаря-то до
– Ну и черт с ними, догоним.
– Верно, - сказал Деряба и добавил:
Хорошо тому живется,
Кто на этом берегу:
Съесть его не удается
Ни начальству, ни врагу!
– Это еще что такое?
– спросил Шмурло.
– Как что?
– удивился Деряба.
– Ксива, конечно.
Глава 9
Очень мало документальных свидетельств осталось о подготовке первого на листоранской земле пленума. Правда, вел тогда хронику известный летописец Абрмот Привыкший, чей манускрипт впоследствии ни с того ни с сего обнаружился в Краснодольской краевой библиотеке среди приговоренных к списанию газет и журналов. Вот что он сообщил:
«...Услыхав это, король гораздо опечалился и промолвил, говоря:
– Не по нраву мне, что земля наша велика и обильна, а пленумов в ней нету.
И плачет король.
И подошел к королю его мудрый советник Калидор Экзантийский и так сказал:
– Не печалуйся, государь! Вели баронам твоим верным собраться в нашей столице Макуххе, образовав тем самым искомый заветный пленум.
И велит король:
– Верные мои бароны! Извольте собраться в нашей священной столице Макуххе, тем самым верность свою выказав и желанный пленум образовав!
И с этими словами разослал во все области Листорана гонцов с королевскими грамотами. Всякий барон, получив грамоту, целовал ее и к сердцу прижимал, и, нимало не медля, со свитою поспешил весьма быстро».
На самом деле все было совсем не так. Поначалу Виктор Панкратович пожелал познакомиться с состоянием сельского хозяйства во вверенной ему стране. И состояние это было куда как необычным.
Листоран, как и все Замирье, не знал времен года, и поэтому понятия «посевная» и «уборочная» теряли тут всякий смысл. Плоды земные произрастали в полном беспорядке, обеспечивая практически всех жителей не только обильным, но даже и горячим питанием. Черные листья, поглощая солнечную энергию, передавали ее вниз, к корням, где плоды наливались полезными веществами и одновременно как бы варились и жарились. А что не съедали, так и пропадало в земле, удобрив ее для будущего урожая. Так что листоранский крестьянин вкалывать-то вкалывал, но труды его были равномерно распределены по времени. По мнению Виктора Панкратовича, это пахло кулацкой вольницей, если не чем похуже.
Еще меньше ему понравилось, что за произрастание плодов и злаков земных здесь отвечают не солидные, кадровые товарищи, а некие сомнительные существа мелкого пошиба и с крылышками. Существа эти давали работникам сельского хозяйства какие-то безответственные, антинаучные рекомендации, и рекомендаций этих никто не пытался оспорить или хотя бы систематизировать в виде самой передовой агронауки. Мало того, здесь не имели ни малейшего представления даже о безотвальной пахоте!
– Достукаетесь вы с вашими ванессами до того, что придется хлеб в Канаде покупать!
– пригрозил король.