Избранное. Том 1
Шрифт:
— Так хорошо. - Помьяе натянул камлейку. Коричневый, черноволосый, он застенчиво подошел к Сашке, который сидел на оленьей шкуре.
— Возьми пожевать, - посоветовал Сашка. - И не спеши. У меня ничего не болит.
Помьяе поднял свою неизменную палку и вышел. В белой камлейке легко, точно в полете, он плыл над тундрой. Руки, закинутые на палку, белели, как чаячьи крылья.
А Сашка Ивакин сидел, прислонившись к стенке яранги. Он был в расстегнутой на груди ковбойке, загорелый и подсохший от подвижной оленеводческой жизни.
В ярангу вошел Сапсегай.
— Убежал Помьяе. Хорошо убежал. Как олень.
— Вот и все, Сапсегай, - сказал Сашка. - Вот и конец маршрута.
— Нет, - не согласился Сапсегай, - начало.
— Какое к чертям начало?
— Следующий переход начинается там, где кончился первый. Разве не так?
Сашка ничего не ответил.
Сапсегай с кряхтением опустился на землю.
— Уставать стал. Раньше совсем не уставал. Все бегал и бегал. Как Помьяе я бегал… Немножко лучше, - подумав, добавил он.
— Ты, наверное, лучше бегал.
— А сейчас устал. Налей чаю.
— Согреть? Или просто налить? - напряженно спросил Сашка.
— Свежего заварим. Ты больной, я старик. Будем пить свежий хороший чай.
Сашка встал. Потрогал стенку яранги. Потрогал другую. И неуверенно направился к чайнику.
Зажав в кулаке трубку, Сапсегай наблюдал за ним.
— Ты не слепой, - сказал Сапсегай. - Это глупость, что ты слепой.
Сашка ничего не ответил. Вытащив нож из ножен, висевших на поясе, он строгал «петушка» - ершик из стружек, которым так удобно разводить костер.
— Анютку отправлю с тобой. Ей в школу. Пусть привыкает к домам и людям.
— Это ты хорошо придумал, - отозвался Сашка и чиркнул спичкой. Неожиданно он засмеялся. - Говорят, что немцы самый педантичный народ. Интересно им будет узнать, что гораздо педантичнее их - кочевники. Каждая вещь веками кладется на свое место. Я это давно заметил. Придется мне как кочевнику жить. Поставлю ярангу и…
Он не договорил. Огонь разгорелся, и Сашка подкладывал прутики, сидя на корточках. В полумраке яранги он чем–то напоминал того бронзоволицего бога земли, что сидел на завалинке аэропорта в бухте Тикси.
В маленькой поселковой больнице была тишина, белые стены и пустота.
Сашка лежал с забинтованными глазами. Вошла молоденькая медсестра, сунула Сашке градусник.
— Хорошо, что вас положили, - сказала она - А то пусто так.
Сашка молчал.
— Запрос отправили за вашей карточкой. Наверное, в Ленинград повезут. С сопровождающим. Вот счастливый человек! В Ленинград!
— Я счастливый? - спросил Сашка.
— Нет, сопровождающий. Вы несчастный. Врач говорит…
— Шли бы вы к чертям, перебил Сашка.
— Нервный какой…
— Ко мне должна прийти девочка, - сказал Сашка. - Пустите ее сразу. В любое время.
— А она в коридоре с утра. Сидит
…Анютка сидела у Сашкиной койки. Сидела, благонравно сложив руки на коленях.
— Как живешь? - спросил Сашка.
— Хорошо живу. У тети, - тихо сказала Анютка.
— Надо нам, Анютка, выбираться отсюда.
— Надо, - подтвердила Анютка.
— Поэтому сделай вот что. Сходи в аэропорт и найди Витю Ципера. Механика Витю.
— Я его знаю, - сказала Анютка. - Кто на вертолете, я всех знаю.
— Умница! Скажи, чтоб пришел сюда.
— Сейчас?
— Лучше сейчас.
Анютка встала, оглянулась в дверях на Сашку. Каблуки застучали по коридору.
Сашка размотал бинт с лица. Вынул из–под подушки очки. В зыбком тумане плавали белые стены. Даже в очках теперь он почти ничего не видел. Сашка сгреб с тумбочки лекарства. Подумал и поставил их на место. Сел на койку и стал ждать.
Анютка бежала по поселку мимо деревянных домов, спящих на тротуарах собак. Из–за дальних домов со взлета пошел вверх оранжевый самолет. Она остановилась, посмотрела на него и побежала дальше.
Витя Ципер в кожаной куртке с неизменной своей улыбкой появился в палате.
— Такие дела, - сказал Сашка. - Выручай.
— Все, что можно.
— Раздобудь мне одежду. Возьми у кого–нибудь из ребят. Будем сбегать из больницы.
— А цель? - спросил Витя Ципер.
— Бога нет? Как считаешь?
— Вроде бы нет. А что?
— А райисполком есть. Понял? И отдел народного образования тоже, - тихо ответил Сашка.
— Полежать бы тебе, - осторожно сказал Витя Ципер.
— Я полежу. Сколько надо, столько и полежу. Но надо все обусловить. У тебя деньги есть?
— Есть. Сколько тебе?
— Полтинник. Буханку черного хлеба купить. Представь себе, что в тундре я его во сне видел. Черняшку. Черняшку и липы. А больше ничего не видел.
ШКОЛА
Было еще темно. На востоке небо уже окрасилось в светло–лимонный цвет, но в поселке, между домами, еще держалась темнота. Сашка вышел на крыльцо. Было тихо. Сашка сошел с крыльца и подошел к умывальнику во дворике. Рядом стояло ведро. Сашка пощупал корочку льда на ведре, пробил ее кулаком и налил воды в умывальник. Стянул с себя рубашку. Он долго плескался, потом тер себя полотенцем.
Взбалмошная гусиная стая подлетела к поселку, в тревожных трубных звуках разбился строй, потом гуси взмыли вверх, выстроились и пошли дальше, тяжелые и уверенные птицы. Сашка стоял с полотенцем через плечо, пока не затих последний гусиный крик.
…По поселку он шел, держа в руке короткий прутик и похлопывая им бездельно по тротуару. Трудно было угадать в нем слепого человека. Разве что по неестественно прямой фигуре и излишне четкому шагу.
Был класс. Ребячьи глаза осмотрели Сашку. На доске висела карта полушарий. Как бы поправляя карту, Сашка ощупью нашел один край карты, другой. Повернулся к классу.