Избранное. Том 2
Шрифт:
— Так ты мне, оказывается, не старший, а младший брат, — вздохнул Гани.
В тот же вечер с помощью Омарнияза они перебрались в местечко Кеинлик и вблизи него укрылись в пещере. А ближе к ночи Омарнияз привез на ишаке крупного барана и с помощью Кусена здесь же разделал его. Черной шкурой барана плотно обвернули ноги Гани.
— Это тебе поможет, — сказал Омарнияз, а сам стал из камней выкладывать очаг. Кусен тем временем разделал тушу барана и, положив мясо в ведро, подвесил над огнем. Когда мясо сварилось,
— Пей, пей, хоть через силу пей! Тебе нужно хорошенько пропотеть, вся болезнь твоя вместе с потом выйти должна! — уговаривал Гани Омарнияз.
— Эх, брат, да не упрашивай ты меня так. Что пить? Ведро похлебки? Да я без уговоров хоть пять ведер выпью, — шутил начавший обильно потеть Гани. Омарнияз молча укутывал его со всех сторон. Сварили еще одно ведро с мясом и снова Гани выпил бульон. Мяса ему не хотели давать, но Гани выпросил все-таки и съел целую ляжку. После еды он заснул мертвым сном.
— Не надо его будить, пока сам не проснется, — предупредил Кусена Омарнияз и, сказав, что придет завтра к вечеру, удалился.
Наутро и вправду Гани встал бодрым и здоровым — будто родился заново.
— Эй, где еда! — крикнул он Кусену. — Давай сюда, быстрей, а то смотри — я и тебя слопаю!
— На, поешь мяса. Ну уж, если не хватит, можешь и мной закусить, — ответил Кусен.
Они стали прислушиваться к звукам, доносившимся снаружи, словно два охотника.
— Слышишь, как ручей журчит? Как будто кто-то на тамбуре играет, — встал с места Гани.
— Попей чаю, наружу не выходи, ты весь потный, простудишься.
— Хочется мне студеной водицы из этого ручья. Ох, как хочется, — и Гани вышел из пещеры.
Небо было чистым и спокойным, без единого облачка. Стало уже довольно жарко. Да и вода в ручье не казалась очень холодной. Батур, наклонившись к ручью, стал пригоршнями набирать воду и пить из горсти. Но это ему не понравилось, и он лег на берег, припал к потоку губами и стал жадно глотать воду, А потом, не обращая внимания на возгласы и причитания испуганного Кусена, разделся и забрался в ручей. Он лежал в потоке, и прохладные струи обтекали его тело. А Гани все пил и пил.
— Ты что делаешь, жинды?! — кричал Кусен.
— Не бойся. Я не замерзну. Ты посмотри, вон из тех родников течет из одного холодная, а из другого горячая вода. Это целебный источник. Эту воду и пить надо, и купаться в ней. Да раздевайся ты, чего смотришь.
Но Кусен в воду не полез, он с улыбкой смотрел на Гани, который резвился словно мальчишка.
— Эх, будто снова родился! И куда все болезни подевались, а?
Гани вышел на берег и стал одеваться.
— Ну теперь я до Кульджи хоть пешком дойду!
Километрах в десяти-пятнадцати на юг от Урумчи расположен конный завод Мачан. Здесь выращивали породистых коней и
— Коль сяду на одного из коней с этого завода, буду чувствовать себя так, будто оседлал самого Шэн Шицая!
Делать было нечего, Омарнияз проводил их, пожелав удачи…
Сегодня, 12 апреля, отмечался день государственного переворота, и в честь прихода к власти Шэн Шицая на заводе был праздник. Из здания слышались музыка, песни и голоса веселящихся людей.
— Что это они сегодня так разошлись? — удивлялся Гани, выглядывая из укрытия. Он хотел поближе подобраться к стене, как вдруг во дворе раздался визгливый крик: «Амат! Мамат!»
— Да! Здесь! — прозвучали тотчас в ответ два голоса. Ясно было, что Мамат и Амат простые рабочие, а китаец с визгливым голосом — их начальник. Гани подбежал к стене и, прижавшись к ней, стал сквозь щель рассматривать двор. Два человека вышли из конюшни и направились к зданию. Это, очевидно, и были Амат и Мамат. А где же караульное помещение? И почему не видно охранников? Амат и Мамат подошли к дому. Когда отворилась дверь, стали слышнее пьяные голоса. Вышел еще какой-то китаец, может быть, директор конезавода.
Он приказал подать ему коня. Работники подвели жеребца и помогли хозяину влезть в седло, а потом и сами уселись на лошадей.
— Поехали! — приказал начальник, и все трое двинулись к воротам…
— Постой, постой, — начал считать Гани. — Уже четыре дня, как мы бежали?.. Сегодня, выходит, 12 апреля? А, ну ясно. Праздник, — он бегом вернулся к Кусену. — Ну, друг, нам с тобой здорово повезло!
— Что случилось?
— Китайцы все перепились, празднуют…
— Что празднуют?
— Сегодня 12 апреля! Ну раз так, нам не придется ломать стену…
— А как же мы?..
— А мы сейчас охранника у ворот чик, вот с этого места и начнем свой путь мести!..
— Ойбай!..
Гани не ответил. Он стоял задумавшись. Вначале они хотели проломить ночью стену в конюшне и вывести двух коней. Но теперь Гани, увидев, что все перепились, что директор уехал, решил сделать по-другому. Надо разоружить пьяных чериков, проникнуть на завод, а если поднимется шум, пустить в ход оружие.
— Приготовься, Кусен, сейчас начнем!..
— Что начнем? — не понял Кусен.