Избранное. Том 3. Никогда не хочется ставить точку
Шрифт:
Кстати, почувствовал вкус к возне с романом, есть у меня такой свирепый замысел. Эдакой «валютной трилогии».
I. «Золото» (в работе). II. «Нефть». III. «Пушнина» (в замысле и кое-что уже есть).
Апрель 1974
Роман печатается в журнале «Наш современник» № 4, в нем 12 листов. Называется он «Территория». Романом в журнале довольны, предсказывают ему будущее. Но это время покажет, а покажет оно то, что шум о романе будет, но недолгий. Все-таки он незрел. Всякий стоящий литератор это увидит.
7 мая 1974
В
3 мая 1974
Ну а насчет отношения к своим вещам, так как же иначе может быть? Во первых, я все-таки собираюсь годам к пятидесяти стать неплохим прозаиком. Раньше я в это очень верил, сейчас после семи лет жизни профессионала почти не верю. Я искренен, иначе не имеет смысла все это писать. Сядешь, прочтешь того же Фицджеральда, и что тебе остается, кроме того, как горько ухмыльнуться и дней пять не подходить к машинке? А эта местечковая самовлюбленность — так это для мальчиков из литобъединения при районной газете. Несерьезно это.
У меня был весной шок. Закончил я третий вариант своего романа — читаю, нравится. Дал полежать дней пять — читаю, нравится. Я чуть не обалдел, все, думаю, крышка! Ну теперь, слава богу, не нравится. Сюжета нету, да и герой не тот, не развит. Ну и так далее. Про мелочи я уж не говорю.
С романом дела у меня пока не важны. Был он в журнале «Наш современник». Я не считаю его законченным, но сейчас он уже достаточно профессионален и может фигурировать по редакциям. Прочли. Одобрили в целом. Но дали прорву таких поправок, когда вместе с водой выплескивается ребенок. То есть я должен свести его до уровня любой из своих повестей. А мне ведь не сводить, мне вверх лезть надо. Не в ту сторону они меня тянут. Романист я, конечно, никакой. Первый опыт. Но ведь надо иметь и первый опыт. Сейчас переделываю то, чем недоволен сам;. Лежит он в «Молодой гвардии», Ланщиков написал очень хорошую рецензию. Падерин сделал то же. А мне просто надо найти хозяина, который драл бы с меня семь шкур, но тянул на улучшение, а не на ухудшение романа.
А местной прозы не существует. Есть просто проза. И со всякого автора надо драть двадцать шкур — пусть пишет, переписывает и гонорар отрабатывает.
14 июня 1974
Сценарий по роману идет очень туго — надоели мне эти фамилии и этот текст — я ведь шесть раз его переписывал. Последний раз переписывал уже «в знаменитостях» для книжного варианта. Еще бы пять раз переписать, получился бы неплохой роман. Но в наш торопливый век.
12 ноября 1974
Новый роман движется с трудом. Но движется. И надо бы мне быть в Магадане. Не в нем самом, а подальше — среди простого люда. Так нынче и было
Из писем И. Шабарину
Шабарин Игорь Георгиевич — геолог.
[1974]
А. М. Горький создал классическую литературу о бичах босяках. Вот и я хочу сделать нечто подобное в новых социальных условиях на фоне лозунга: «Все для тебя, дорогой гражданин, только стой в строю, не выбивайся вбок». Они меня интересуют как люди, выбившиеся вбок. Почему? Как? Одним алкоголизмом это не объяснишь. Ибо каждый бич-алкоголик, но не каждый алкоголик — бич.
[1974]
Роман получается о бичах как социальном явлении и об отношении к ним общества и личности. Отношение государства к бичам — одно, и оно правомерного все времена, при всех формациях. Но ты — личность, и твое отношение к ним измеряется мерой души.
1988. 12 июня.
Письмо школьной подруге
Адресат — одноклассница О. М. Куваева по Юмской сельской школе (Кировская обл.).
[1974]
Хе-хе!
Ну, спасибо уж, от кого мог ждать письмо — от мэра города Сингапура, от эскимоса с Аляски, но только не от тебя. Так получилось у меня, что, уехав из вятских краев, я потерял всякие связи с детством. Учился, в геологоразведочном, потом лет десять работал на Чукотке, шлялся где угодно — Памир, Амур, Белоруссия. Только на родине не бывал. А тоска заела, и нынче осенью прикатил я в Юму. Взял с собой палатку, мешок спальный и провел неделю в лесу — я ведь охотник жуткий был и леса юмские в свое время избегал. Ну что? Юма стала маленькой, леса — вроде и леса-то нет, речка — вроде ручей какой то. В детстве все это было большим. Походил и вокруг нашей школы. А в школу не пошел, так как они там затеяли торжественное собрание по случаю приезда «полярного геолога и московского писателя О. Куваева». Зачем, думаю, мучить бедных учеников, да и вообще все эти торжественные штучки не для меня.
Теперь я живу в писателях. Работаю и в кино — может быть, что смотрела? — пара фильмов по моим сценариям прошла по Центральному телевидению. Давно собираюсь в Киров. Да и в Котельниче надо побывать. Повидал я много разного народа, но, ей богу, таких чудиков, как наши вятские, не видал. Так Что горжусь я тем, что вятский. В Москве их, кстати, много в литературном-то мире.
Вот так. Странная штука жизнь. Давно ли, кажется, валяли дурака в школе, и хорошо помню, что я поочередно был безумно влюблен то в тебя, то в подружку твою, так сказать, был недельный график — и вот уж жить-то осталось последнюю треть. Ох хо хо!