Избранное
Шрифт:
Один спрыгнул, не дожидаясь остановки автобуса. Это был рослый мужчина с молодцеватой осанкой и внешностью человека, привыкшего отдавать приказы; из всех майоров то был наипервейший майор. Именно таким Тоты представляли себе командира Дюлы.
Их удивило, что гость тут же уверенным шагом направился к ресторанчику Клейна.
— Господин майор! — окликнул его Тот, но приезжий даже не оглянулся.
Они догнали майора только в садике перед рестораном. Обступили его и с замиранием сердца уставились на приезжего; майор же атаковал их весьма воинственно:
— Ну, чего привязались?
—
— А мне что за дело?
Тот, подбодрив взглядом дочь, подтолкнул ее к майору.
— Сердечно рады поздравить господина майора с приездом и просим чувствовать себя как дома в нашем скромном гнездышке, — дрожащим от волнения голосом пролепетала Агика и вручила майору букет алых роз.
— Вы меня с кем-то путаете! — взорвался майор. — Я еду в офицерский дом отдыха в Матрасентмиклош и только теперь увидел, что это не Матрасентмиклош, а Матрасентанна.
Майор повернулся и зашагал назад, к автобусу. Розы он прихватил с собой.
Тоты недоуменно проводили его взглядом, потом испуганно посмотрели друг на друга и бросились вон из сада.
Их подозрения оправдались!
Другой майор, который уже не мог быть никем иным, кроме как их майором, ждал у автобусной остановки.
Тот почувствовал разочарование. Неужто бывают такие плюгавые майоры? А этот не только ростом был меньше первого, но и невзрачнее, весь какой-то потрепанный. В разбитых сапогах и выгоревшей пилотке, он стоял, устало прислонившись к срубу артезианского колодца… Лишь юного сердца Агики не коснулось разочарование. Правда, другой майор ей тоже понравился, ну а от этого она была просто в восторге. Даже темные масляные пятна на кителе казались Агике следами кровавых ранений, и она оторопело воззрилась на майора, как если бы перед нею предстало во всей красе само ожившее боевое знамя, пробитое пулями и овеянное пороховым дымом. Больше всего Агике хотелось бы приложиться губами к майору, как к священной реликвии.
После первых приветствий Тот начал было оправдываться, но майор не принял происшествия близко к сердцу; он одним мановением руки отмел недоразумение, а ведь общеизвестно, как обидчивы иногда бывают лица высокого звания.
Тоты почти совсем успокоились. И тут облачко нового недоразумения омрачило эту встречу, на которую путаница с двумя майорами уже бросила некую тень.
Вне сомнения, майор говорил несколько глуховато, будто вся пыль и копоть долгих дорог осели на его голосовых связках. Но это никак не могло служить оправданием дальнейшему, потому что майор говорил хотя и слегка приглушенно, однако вполне разборчиво.
К тому же, если быть точным, он сказал следующее:
— А я и не думал, что у вас такая взрослая дочка!
Столь вежливое замечание Тоты — и что интересно, все трое, без исключения! — поняли следующим образом: «Хотелось бы знать, от кого это разит, как из пивной бочки!»
Все трое, пораженные, замерли. Но больше всех напугался Тот, который — поскольку ничего другого ему не оставалось — тотчас перестал дышать.
Дабы уяснить ситуацию, надо представить себе, сколько усилий приложили Тоты, добиваясь, чтобы все вокруг
Жена и дочь с ужасом уставились на него; проследив за их взглядом, майор тоже посмотрел на Тота. Когда лицо Тота стало приобретать багровый оттенок, а глаза начали вылезать из орбит и по лбу покатились крупные капли пота, майор вежливо осведомился:
— Вам нездоровится, дорогой Тот?
— Расстраивается, бедняжка, — пояснила Маришка, — что на завтрак позволил себе съесть гренки с чесноком.
Майор смерил пожарного взглядом с головы до пят и продолжил беседу:
— Видите ли, любезные Тоты, в результате девятимесячного пребывания на фронте моя нервная система серьезно травмирована, в чем львиная доля вины падает на партизан с их крайне бесцеремонными методами ведения войны. Очевидно, я совершенно напрасно все это вам объясняю, но тем не менее приведу один пример, чтобы вы имели хоть какое-то представление о ситуации.
В качестве примера майор рассказал о случае, когда они, только успев зарезать свинью, подверглись нападению партизан, которые отбили у них свинью и заодно чуть не угробили весь штаб батальона.
Обеих женщин захватил и взволновал рассказ, и лишь хозяин дома не выказал видимых признаков заинтересованности. Это не укрылось от внимания майора.
— Вам неинтересно то, что я рассказываю?
Тот не ответил, но из малинового сделался прямо-таки синим.
— Ну что вы, как может быть неинтересно! — вместо него возразила Маришка.
— Мы все только одно и слышим — фронт да фронт, — с горящими глазами вмешалась Агика. — А что там творится, до ваших слов и понятия не имели.
— Отчего это ваш отец на глазах посинел? — полюбопытствовал гость.
— Он не решается выдохнуть чесночный запах, — пояснила Маришка.
— Немедленно извольте дышать! — прикрикнул на Тота майор.
Команда подействовала. Тот глубоко вдохнул, отчего глаза его вернулись в нормальное положение.
— Чтоб этого больше не повторялось, — неодобрительно заметил майор. — Я требую не обращать никакого внимания на мои нервы. Я человек дисциплинированный и умею владеть собой… А кстати, что там у меня за спиной, любезный Тот? — внезапно перебил себя майор.
— Только ресторанчик Клейна и дом священника.
— Тогда все в порядке, — успокоился гость.
Далее майор заявил, что он ни за что на свете не согласится быть в тягость хозяевам и, если заметит, что его присутствие стесняет кого-то, тотчас уедет… Майор настоятельно просил считать, будто его совсем нету, при этом он почему-то несколько раз оглядывался; затем снова обратился к Тоту:
— Вы заметили что-то необычайное позади меня?
— Ровно ничего, глубокоуважаемый господин майор.