Избранное
Шрифт:
Их мир был прочен, как скала, на которой покоился сам Гонконг, но после того, как отец Пепе побывал в Маниле, а потом оттуда вернулся Пако, этот мир, чувствовала Рита, начал разваливаться. Что-то иное, нездоровое проникло в него и ощущалось во всем: в беспокойстве на лице Мэри, на лице Пако, даже на лице Пепе, и сейчас, когда Рита стояла на коленях и причесывалась, склонив голову набок, словно прислушиваясь, она видела то же беспокойство на своем лице в зеркале. Услышав сигнал машины, она попробовала встать, но это ей удалось не сразу, и, вздрогнув, она уставилась на отраженный
Мэри сидела впереди, рядом с Пепе.
— Я одолжила на сегодняшний вечер твоего кавалера, Рита, — весело сказала она и, показав рукой на заднее сиденье, добавила. — А ты можешь взять моего.
Полулежащий на сиденье Пако молча подвинулся, и Рита села рядом. Она неодобрительно посмотрела на него.
— Ты даже не побрился, — заметила она, надевая перчатки.
— А я в старом свитере, — сказала Мэри, когда машина уже мчалась к парому. — Не сердись, дорогая. Все получилось так неожиданно.
Рита вздохнула и откинулась назад, подперев щеку рукой в перчатке. Пепе повернулся и виновато посмотрел на нее, Пако молчал, прислонившись головой к спинке сиденья.
— Стол уже был накрыт, — объясняла Мэри, — когда я вдруг почувствовала, что не могу прикоснуться к ужину — собственная стряпня страшно надоедает. Мы всю зиму никуда не выбирались, а тут рядом случился Пепе, и я попросила его взять машину и привезти Пако: Пако был в парке и злился на весь божий свет. Боже, какой сегодня ужасный день, просто ужасный, Рита! Поэтому мы и решили поужинать в ресторане.
— Где именно? — поинтересовалась Рита.
— В «Товарище», — ответила Мэри.
— Может быть, ты хочешь поехать в другое место? — спросил Пепе.
— Нет, нет, поедемте в «Товарищ». Там теперь играет новый оркестр, джаз Пита Альфонсо, — все говорят, что это просто здорово. А вот мы уже и на пароме, Пако. У тебя есть мелочь? И пожалуйста, сядь как следует и не молчи. Не порти мне вечер.
«Товарищ» помещался в подвальчике в переулке возле Куин-стрит. Переулок круто поднимался вверх, и весь день по нему двигались толпы крикливых домохозяек-китаянок и тележки с овощами. А ночью элегантно одетые люди поскальзывались на раздавленных помидорах и гнилых листьях салата. Посмеявшись или разозлившись — в зависимости от темперамента, — они спускались по лестнице и проходили через холл на узкий полукруглый балкон, у перил которого стояли столики. Большой зал внизу под балконом тоже был тесно уставлен столиками, пустовал лишь маленький пятачок перед оркестром.
— Пойдемте вниз, — шепнула Мэри. — Здесь, среди англичан, мне не по себе — холодно.
Когда они проходили по балкону к лестнице, все английские челюсти, как по команде, перестали жевать и замерли в ожидании, а все английские глаза уставились на них. Зал был полон, за столиками шумно разговаривали, оркестр играл одну веселую мелодию за другой, но никто не танцевал.
— Не думаю, — сказал
Мэри надела очки:
— А он симпатичный! Ты знаешь его? — обратилась она к Пако.
— Встречал.
— Где, в Маниле? Смотрите, он улыбается нам. Пако, повернись и помаши ему рукой. Не обижай человека. Боже, он идет сюда! Черт побери, надо было надеть платье. Рита, посмотри: у меня нет на зубах помады?
— Закрой рот, Мэри. А то он подумает, что мы строим ему рожи.
— Привет, Текс, — сказал Пит Альфонсо. — Я и не знал, что ты в городе.
Пако представил его своим друзьям, Мэри предложила Питу подсесть к ним, и тут как раз появился официант с виски для Пепе и Пако и горячим ромом для женщин.
— Пожалуй, я действительно выпью с вами, — сказал Пит Альфонсо и пододвинул стул.
Наступила неловкая пауза, как это обычно бывает, когда кто-то всерьез принимает сделанное из вежливости приглашение.
— У тебя отличный оркестр, — заметил Пепе.
Но Пит, посмотрев через плечо на шумный зал, хмыкнул:
— Не понимаю, зачем нужно приглашать в Гонконг оркестр для танцев. Англичане не танцуют, китайцы не танцуют, а прочие посетители просто не знают, принято ли здесь танцевать.
— Да, но зато мытанцуем, — сказала Мэри, стягивая перчатки. — Мы специально пришли потанцевать под вашу замечательную музыку.
— Пит, а где твоя певица? — спросил Пако.
Руководитель оркестра опять хмыкнул:
— Сбежала. Сбежала сегодня утром с пианистом. Они узнали, что приезжает его жена. С тех пор как яздесь, у меня одни неприятности. — Пит Альфонсо действительно выглядел несчастным. — Паренька, который сидит за роялем, мне удалось заполучить только на сегодняшний вечер, и он думает, что Шопен не простит ему такого предательства. Послушай, Текс, — вдруг оживился он, — мне нужен пианист, пока я не вызову замену из Манилы. Ты не можешь порекомендовать мне кого-нибудь?
— Тебе нужен пианист?
— Должен же ты знать какого-нибудь приличного музыканта в этом городе.
За столом наступила такая напряженная тишина, что Пит Альфонсо обвел компанию удивленным взглядом.
— А вот и ваше виски, мистер Альфонсо, — сказала Мэри слабым голосом.
Ничего не поняв, он пожал плечами:
— Ладно, думаю, я и сам смогу подыскать кого-нибудь.
Снова воцарилось молчание. Пит Альфонсо отхлебнул виски, чувствуя, что все на него смотрят.
Наконец он выдавил:
— Чертов город!
Но тут же поперхнулся и закашлялся.
Увидев, что Альфонсо залил себе пиджак, Пако неожиданно рассмеялся:
— Спокойно, Пит, спокойно! Вот, возьми мою салфетку. А если тебе нужен пианист, почему бы не попробовать меня?
— Ты что, смеешься?!
— Я серьезно. В данный момент я свободен.
— А твой оркестр?
— С ним кончено. Но это длинная история.
— Что ж…
— Я могу начать хоть завтра.